Перестали петухи кукарекать,
я не слышу их гортанного крика.
По утрам возникла в звуках прореха.
Что случилось? Это что за интрига?
На окраине, где я поселился
петухи всегда округу будили.
Здесь охота не замечена лисья,
никогда тут лисы кур не губили.
Неужели изменилась деревня
и настолько стала к городу ближе,
что, меняя дух традиции древней,
заживём мы скоро здесь, как в Париже?
Но, похоже, проза жизни достала
и прервала петушиное пенье
сокрушительным ударом металла,
разлетевшимся – в крови – опереньем.
По утрам теперь встаю в тишине я,
просыпаюсь и участвую в буднях,
ностальгируя, душой сожалея –
петухи меня уже не разбудят.