- О, дева-радость! Здравствуй, перелёта!
Что, потянули душу те края,
Где родилО? Красивая, ай-я!
Не свянула! Знать не берёт забота.
Пошла к зиме погода, это так.
А ты уж зря так лёгко нарядилась.
Хочешь узнать, как жизнь сопроводилась
У Кнутовых? Отрясни, сбави шаг, -
Как жаба душит! Изморозь во рту
Как будто, холод горло щипет.
Потише ходь, а то меня рассыпет!
Ну, слушай, милкая, про их беду…
У парня были явно нелады
Ни с головой, ни с чувством сохраненья, -
Он выдумал себе для развлеченья –
Среди другой пол-детской ерунды –
СигАчить с крыш. И каждый раз повыше
Он забирался. Кто его видал –
Немилосердным матом наземь гнал,
И били даже, стаскивая с крыши.
Мать разумела о его занятьи –
Пугала жУпелом, что, мол, от чёрта то,
Била кнутом, но тот как решето
Всё пропускал. Пугала и проклятьем.
Привязывала даже иногда
Верёвами к кровати, когда снилось,
Будто дитё её, взлетев, разбилось, -
Словом, была у матери беда.
Связала её страшная тревога.
Хотя и знала мать, откуда дурь
Пошла у сына, (ишь, какая хмурь!) –
Но чуркала, что это не от Бога.
А началося так: мальчишке было
Лет семь, и на помин она кутью
Варила, горемыка, по деньку,
И вдруг - неясно что окно разбило,
И показался звук, подобный звону, -
Ей стало страшно, а сынок сказал,
Что образ белый с крыльями видал,
И показал на бабкину икону,
Где ангелы вились вокруг младенца…
И мать божественным кощунством занялась:
Взяла меж ног его, и, в волосы вцепясь,
Дала ему ремнём отцовским перца…
И в тот же день пошло того начало:
Залез на крышу Ванька и сигнУл.
Мать увидала, как он пыль взметнул
С трубы в окно, когда дитя слетало
Уже на землю. Серебристый дым
Плыл вкруг него. Мать дико закричала,
И выскочив во двор без чувств упала:
Малёк стоял-то жив и невредим!
И вот пошла у матери беда.
И к Господу она всяк день взывала.
Малец летал всё чаще, так забрало!
И как ни в чём и не бывало, (да,
Что страшно), он всегда слетал на землю,
Ну будто прирастал к ней! Ничего
Ему не делалось, менялось лишь лицо,
Такое выражение изъемля,
Что свет струился по его лицу!
Поверишь ли, но мать так говорила.
И будто бы была у парня сила
Притягивать зверей. И к их крыльцу
Мол, приходили волки и собаки
Лесные, и слетали птицы, с рук
Его зерно хватали, но испуг
Не трогал их… Ходила она к бабке,
Что знала тут про всё, но та сказала
Одно: клони себя к своей судьбе,
Никто, мол, не поможет тут тебе,
И мать себя на слёзы заковала.
Что дальше было? – Страшно вспоминать,
Но всё-таки сынка её разбило,
Но не от крыши: мать наговорила,
Чтоб паралич разбил его. Свят, свят!
Так мать его к земле и привязала.
И долго он так мучился, в окно
Смотрел, как голубь в клетке, и давно
Мать стронулась с ума. Сама видала,
Как та ходила до соседских крыш,
И, голову задрав, страшно кричала:
- Тебе чего тут на земЕле мало? –
Как голубю кричала: кыш, да кыш!
А парня своего не признавала
С тех пор. Лежал он сирый, по себе.
Соседи его вАжили в беде.
И я его сама-то не видала
С тех пор, как слёг от матиной заботы…
Какие страхи ходят по земле!
Но думаю, что ангел он… К зиме,
Однако, непогодь ведёт… Ну что ты
Как в землю-то, голубушка, вросла?
Тебя-то вдруг взяла какая сила?
О, Господи! – Его ли ты любила?
И что тебе я, дура, натрясла!
Ну вот что я тебе скажу, голубка,
Теперь уж срезана твоя коса.
И что слеза? Как Божия роса!
Ты радуйся! А мне, Мария, жутко:
Нет слёз! На жизнь их не хватило.
Ванятка твой давно уже в раю.
И как на небо сине не взовью
Глаза: так радостно и мило!
И так же ангелам там, верно, мило!
Это их дом, и там им хорошо.
А знаешь, детка Божья, что ещё
На слух мой треснувший прибило?
Такие люди ещё были,
Но вроде много их пожгли.
Пойдём, голубушка, пошли:
Скрепись: их люди не любили…
И хорошо, уехала ты в пору,
Не знала этих ангельских-то мук…
Ну, легче тебе? Слышишь: му! да му! –
Моя беда зовёт меня, пойду.
Вишь пьянь мою? Кому тут, мИла, легче:
Тебе твою печаль перебывать,
Иль вот мою скотину к дому гнать? -
- Пошёл, дурак! Нет нашим бедам смерти…
2004