Век копается мышью в рассыпанных нами словах.
Мы напрасны, мы пришлы, мы прошлы и скоро уйдем.
Что сумеет прочесть он в скупых письменах-именах?
Может, то, что мы сами в себе никогда не найдем?
Боже мой, как же набело нужно себя написать,
Чтобы было понятно до буковки, до запятой
Всё, чем жил и что чаял однажды в себе отыскать
На пути, что ведёт от рождения в вечный покой.
Осыпается звёздная крупка, крепчает мороз,
Всё стремительней время бежит, ускользая от нас.
Век копается мышью в прошедшем и капельки слёз
Стынут льдинками лет в уголках стекленеющих глаз…
* * *
Неужели ты будешь терпеть этот зимний провал преисподней
Там, где только небесная твердь остаётся надёжной сегодня,
Где в холодных глазах зимних псов догорают рисунки созвездий,
И на вечных весах жизнь и смерть не найдут равновесия.
Ты подбросишь с ладони монету и тут же застынешь в смятении:
По пустому, как эхо, проспекту несутся косматые тени,
А за ними - лишь мгла в астматическом чаде удушья, -
Душ остывших зола превращается в грязь равнодушья.
Ни покрышки, ни дна, да и ночь всё длинней и длиннее,
И холодная тьма мертвой хваткой повисла на шее...
* * *
Что тысяча лет, что несколько дней,
Минута, секунда, - не важно.
Стреножило Время на время коней
И тает листочек бумажный
В геенне камина, - чернеют края
От пляшущих искорок алых.
Фатально сгорает эпоха моя,
И общее тает в деталях:
Осколки, обрывки, да отзвуки фраз
Сто раз перемелют копыта,
Что было так важно когда-то для нас,
Теперь безнадёжно забыто.
Вновь времени кони сорвутся в намёт
И, словно на снимке нечётком,
«Летучим голландцем» эпохи мелькнёт
Битловская жёлтая лодка…