У стен Московского Кремля
глубокий ров, наполненный водой,
через него к Фроловской башне
был перекинут мост из камня,
где дом стоял, посадского купца.
А на подходах к Спасскому мосту,
по сторонам стояли тут и там палатки
лубочными картинками увешаны сполна.
И в шесть часов, что по Кремлю
ворота открывались сами
и появлялся сразу же народ
купить картинку для души.
- Поход славного рыцаря
Колеандра Людвика,
кричал народ, едва глаза продрав.
- Медведь с Козой прохлаждаются
и на музыке своей забавляются,
кричал другой.
Меж ними торговали
бабы-лоточницы:
и предлагали,
обжигающий пахучий сбитень,
и квас из клюквы, хрена,
гороховый застывший квас
и бублики, посыпанные маком сверху.
А где-то в стороне слепцы поют
и звук рожка звучит потешный,
и запевает старый-удалой,
ту песню, что не понять
и зрячему на диво.
-Боярин-дурак в решете пиво цедил,
А дворецкий-дурак в сарафан пиво сливал.
Возьми, дурак бочку - больше насливаешь.
А поп-от, дурак, косарем сено косил...
Народ вступился плотно
с моста их вовсе не видать,
народ все слушает те песни
и думает, что он-то не дурак, а так...
Подъехала карета вся в пыли,
открылась дверь и вышел господин,
в зеленом бархатном камзоле,
в атласном розовом жилете
он вытирал обильный пот
платком, на шее, в ярко-желтом цвете.
-Картин старинный нужен мне,
акцент немецкий сильно выдавал,
-"Как мыши кота погребаль",
но все торговцы говорили нет
и прятали в усы ухмылки.
Искали тот портрет,
как красноречивый документ.
Яков Штелин, профессор,
"элоквенции и поэзии, субъект,
он надзирал за граверами
от Академии наук.
Все тот же кот Казанский,
но только мертвый,
лежит он на санях, которые везут
и за веревки взявшись
те мыши с дивными глазами
все тащат сани,
и что-то, что знает тот историк
и может, промолчит, ты не серчай.
Есть мышка с трубкою во рту,
то есть пристрастие царя Петра
курить, держать рукою трубку на весу.
Есть мыши-немки и чухонки,
то Екатерины родственники все...
Есть мышь-пирожница,
"пищит и тащит пироги",
то Меньшиков, он ближе всех к коту...
И тексты всюду понаписаны;
"Мыши кота погребают,
а кот свиреп был и умен,
те мыши знатные коту служили,
связав все лапы
на дровни положили,
везут кота в последний путь"...
Вся аллегория умна и озорна,
подмечена та суть у власти
и "Погребение", как сила торжества
над недугом и недоразумением,
понять болезнь ненастья и ума...
И вся лубочная игра,
где все играет, пляшет, говорит
и идентичность у народа
вся на бумаге и в душе,
что говорит понятно, феерично,
с простой улыбкой на лице.
И краски одевают всех не броско
всего цветов их пять, а может семь,
и раздевается душа по пояс,
и говорит коза а с ней медведь.
Ты причешись зарей рассветной
закрой глаза, перед
глазами солнца на ветру,
и прослезятся твои все взгляды,
чтоб понять,
ту глубину, и мир распятый,
Лубок тот русский, на бегу...