чёрный ворон садится на рыхлую ветвь опустевшего клёна
и бездомная псина бредёт по промёрзшей дороге.
не подвластна душа ни единному пункту людского закона,
не внимает тревоги церковного звона
и молитвам заполненной вовсь синагоги.
ропотеющий нрав, как мятежный моряк,
вскинул кортик над сердцем кипящего яростью вновь капитана.
ноги сами несут в ночь открытый кабак,
чтоб погрязнуть в чаду смертоносном дурмана.
и безликий народ вновь внимает своё безрассудное эхо.
на конце вместо точки стоит вопросительный знак.
нет и капли оттенка весёлого детского смеха
в опустелых, холодных, безлюдных дворах.
бледный свет озаряет из окон продрогшую улицу.
скоро будут сугробы лежать средь дорог,
заметёт по колено опять весь порог.
седоватый старик в одиночестве топчет домой и сутулится.
был женат. умерла. стал опять одинок.