Вселенские стихи. галина самойленко
Вселенские стихи. галина самойленко
Штык Убивалов
Галина Самойленко Владивосток.
Галину Пахомовну Самойленко убили в 2013 - НЕ СДЕЛАЛИ ЭЛЕМЕНТАРНУЮ ОПЕРАЦИЮ, А ПОТОМ СФАБРИКОВАЛИ ФАЛЬШИВЫЙ ДИАГНОЗ - Владивосток, госпиталь для ветеранов войн, КРАЙЗДРАВ, где автоответчик НАЧАЛЬНИКА департамента здравоохранения Приморского края отвечает: СПАСЕНИЕ УТОПАЮЩЕГО - ДЕЛО РУК САМОГО УТОПАЮЩЕГО….
Через месяц убили её младшего сына - Сергея Шоколенко, убийцы совместно с Первомайской полицией Владивостока. Убили, ограбили квартиру. Разумеется, все на свободе и продолжают «работать»… Последними словами Галины были: "КОГДА ЖЕ БУДУТ ПУБЛИКОВАТЬ МОИ СТИХИ?"
Никогда, мама, в фальшивой стране не будут публиковать ни твои НАСТОЯЩИЕ стихи, ни твои гениальные рассказы и романы...
ВСЕМ, КТО ХОЧЕТ ПОМОЧЬ МАТЕРИАЛЬНО - УСТАНОВИТЬ НОРМАЛЬНЫЕ ПАМЯТНИКИ УБИТЫМ ГАЛИНЕ САМОЙЛЕНКО И ЕЁ СЫНУ СЕРГЕЮ - ПРИСЫЛАЙТЕ НЕСКОЛЬКО РУБЛЕЙ НА АДРЕС: 690077, Владивосток, ул. 50 ЛЕТ ВЛКСМ, 20, кв. 9 Александру Самойленко. (Старший, ещё не убитый ФСБ и мусорами сын).
Стихи мои - моё дыханье,
И жизни блеск, и грусть в тиши,
И дней бегущих колебанье,
И шёпот трав, и крик души…
Талант велик - с ним несовместно злое -
Как пожирающий огонь и нежная вода.
И пусть подлец талантлив будет вдвое,
Но гением не будет никогда.
РУССКАЯ МАТЬ…
На паперти России мать
Скорбно и в молчанье,
Одевшись в траурный наряд,
Просит подаянье.
Погибли сыновья в войне,
И боль не смыть годами,
Прижавшись к каменной стене,
Их мать стоит часами.
Течёт толпа, духи, шелка…
Взгляд равнодушно строгий,
Не держит женщину клюка,
Подкашиваются ноги.
А старой нужно лишь на хлеб
Да оплатить квартиру,
Чтоб не «обрезали» ей свет -
Пришлось идти по миру.
В глазах мольба и даже страх…
Так дайте ж подаянье!
В дрожащих старческих руках -
Иконка в назиданье…
ДЕТСТВО…
Моё голодранное детство,
Где общая миска борща,
И каторжный труд и соседство
Побегов за хатой плюща.
Под шелесты школьных тетрадок,
Под блеклый ночной каганец…
Расшитое платье в сто латок,
И отчима крик, как свинец:
«Порви, мать, к чертям её книжки,
Сжигает опять керосин!..»
Сожмётся душонка трусишки –
За что ей мученья без вин?!
Но Шиллер с Шекспиром тянули
Во тьме свои руки друзей,
И в памяти детской тонули
Интриги и власть королей.
А утром насквозь продувное
Пальтишко и холод в зубах…
Казалось, вокруг всё чужое,
А жизнь - у Шекспира в стихах…
Ушедшего тенью незримой,
Дыханьем растерянных лет,
И чуткой душою ранимой
Из детства ложился мой след,
И в горьких глубинах сознанья
Остался обиды рубец:
Ночное теней колыханье
И тусклый с дымком каганец…
ТОПОЛЬ.
Мой старый тополь снова сеет пух,
И каждая пушинка носит семя.
Какая упадёт на плодородный луг -
Укажет нам загадочное время.
Лишь избранных природа одарит -
Воздвигнет их на пьедестал высокий,
И тополиной веткой зашумит
Один из тысяч в день чужой, далёкий…
Слова добра, как пух тот, разнесёт -
В поля, а не на каменные плиты…
И что-то и от нас взойдёт,
И может быть, мы не совсем забыты…
НЕСБЫТОЧНОЕ
Любимый мой, не нужно огорчаться,
Что жизнь прожили мы с тобой не так,
Судьба сказала нам с тобой расстаться,
И блеск зари ушёл в тяжёлый мрак.
На годы вычеркнули с болью мы друг друга,
И каждый вихри проносил свои.
Уже пуржит над стылым небом вьюга,
А впереди - тяжёлые бои.
Бои за вздох, за каждый день, минуту,
За ласку и мгновение тепла,
За память ту, что тает почему-то
Вдали, как призрак - горько и дотла.
Родной, любимый, прости меня за что-то,
Но ты ведь сам играл тогда с огнём,
Во мне искал ты не меня - кого-то,
А я по глупости ввела чужого в дом…
Другому тёплый ужин подавала,
Постель стелила с грустью, не любя,
Другого годы от бег оберегала,
И сына родила - не от тебя.
Вот-вот ворвётся в стены буря,
Последний вздох уронит листопад,
Так с болью в сердце и уйду я,
Где пустота и горьких нет расплат…
МЕЛА МЕТЕЛЬ…
Мела метель, бежала электричка,
И холод злился в снежном лоне.
В той белой мгле, как горести частичка,
Стояла женщина пустынно на перроне.
На ней немодная и ветхая шапчонка,
И старое такое же пальто…
Та женщина, как зябкая девчонка,
Старалась варежкой прикрыть своё лицо.
Оно изношенно, больно, устало,
Как будто в боли, полузакрыв глаза,
Стояла женщина, забыв своё начало,
Давно не веря в небеса и чудеса…
А ветер выл, сжимал в комок всю душу,
Стонал и плакал, и в бешенстве опять
Морским он зверем налетал на сушу,
Трепал седую маленькую прядь.
И женщина лишь изредка стонала,
Снимая варежкой холодную слезу,
А рядом чайка зачем-то закричала
И опустилась в прибрежную лозу…
НИЩЕНКА…
Она с утра сидела на ступени
Шершавой и холодной, будто лёд.
В глазах мелькали пятки да колени,
А мимо, торопясь, бежал народ.
Согнулась и сидела как в поклоне,
И хрупкие разлёты женских плеч,
Застыли в нищем жутком стоне, -
Их в этом мире некому беречь…
А ноги-ноги-ноги всё мелькали,
В глазах рябило и хотелось встать.
Усталый взгляд под уголочком шали
Давно потух, но мог очаровать…
И вся её склонённая фигура
Была несчастным горьким божеством,
И жизни злобная и подлая натура
Плыла бездушно и скрывалась за углом.
А рядом с женщиной в лохмотьях спал ребёнок,
И сон его тяжёлым был, без снов.
Судьба дитя обречена с пелёнок -
Под топот каблуков и шарканье шагов…
ВЕРБА…
Верба серебристая
В бисере стоит,
Клонится над речкою,
В талый снег глядит.
Он ещё искрится,
Речка - подо льдом,
Ну а ей не спится:
Расцвела кругом.
Вся пропахла белою
Лёгкою пургой,
Распушилась светлою
Шёлковой косой.
А на ней - дыхание
Дальних зимних звёзд,
Бросивших мерцанием
Бриллиантов горсть.
Как царевна, смотрится
В талый родничок,
А там нежный, бархатный
Жемчуга глазок.
Ты ж - моя кудесница,
Ты ж - моя печаль,
Первая предвестница,
Что пришёл февраль…
ДАЧНАЯ ОСЕНЬ.
Давно уж осень сыпала листвою,
Стоит весь в грусти полураздетый лес,
Заплакал где-то ветер за стеною
И между дачами таинственно исчез.
Висят забытые скрипучие качели,
Сухие астры рядом в вечном сне,
Схватило ветром семя с колыбели
И понесло куда-то в вышине.
Повсюду грусть касалась дачных окон,
В печали тихой гаснет блеклый день,
На куст калины - красный спелый локон,
Наброшена задумчивая тень.
И тишина меж дачными садами,
Затих последний бабий говорок,
И рысь крадётся где-то за домами,
Да тает вдалеке дымок.
Там старый дед под первый зов позёмки,
Не чувствуя усталости и мук,
Сам садит яблоньку, чтоб помнили потомки
Тепло души его и труд тяжёлых рук…
СЕГОДНЯ…
Мне сегодня блеклым светом тлеет
Жёлтый вечер под моим окном,
И судьба, как видно, не жалеет
Мой остывший одинокий дом.
Но не ей, бедняге, надрываться,
Пить тоску и стылую печаль,
Ведь сквозь слёзы можно улыбаться,
Хоть терять прошедшее и жаль.
Жаль нам то, что звоном отлетело,
Что растрачено кудрявой синевой,
Что зарёю розовой отпело,
Смытое годами, как волной.
Наши души стали уязвимей,
И крепчает чувств пьянящий ром,
И сердца нежнее и ранимей,
И до слёз нам дорог этот дом…
И порой ещё мы молодеем -
Не вернуть истоптанных цветов,
Но под звон зимы ещё умеем
Сохранять поэзию годов.
Но зачем мы ловим тени эха?
Не поймать нам в небе журавля…
Нас трава ласкала юным смехом,
А теперь нас колет лишь стерня.
НОЧЬ.
Блеклый месяц сыплет светом
В голубую ночь,
Свистнул ветер вдруг фальцетом,
Убегая прочь.
Загыгыкал вдруг кудлатый
Тополь за окном,
Будто чёрт потряс рогатый
Липовым кустом.
Забрыкалась под забором
Тёмная полынь.
Лишь кипрей стоит дозором,
Рассыпая синь.
Каплей свет с окошка льётся ,
А за ним - тоска…
Плачет мать и не дождётся
Своего сынка.
Хлещет ветер по калитке,
Брякнуло окно…
Горе горькое в избытке,
Видно, там давно…
МАТЕРИ.
Может, ты мне во сне лишь приснилась,
Или это фантазия, бред,
А, быть может, из сказок явилась
Тех далёких младенческих лет?
Ты тогда мне казалась царевной,
Хоть и в грубой одежде была.
Я тобой любовалась нежной,
Когда ты свои косы плела.
Жизнь ещё не набросила путо,
И не зная судьбы перемен,
Я смотрела на дивное чудо,
Что струилось до самых колен.
Мне такое не встретилось дважды,
Но ты, будто простой ширпотреб,
В лиходейные годы однажды
Променяла то диво на хлеб.
Ты решила, что девичьи косы,
Может, снова подарит твой Бог,
Но всё падали, падали росы,
А вернуть их никто так не смог.
Мне твои не запомнились руки -
Нас не принято было ласкать,
И лишь кос шелестящие звуки
Дальним эхом вернулись опять…
-----------------------------------------------------------
Я люблю ошалелое лето,
Буйный трепет весёлых цветов,
Тёплым запахом небо согрето
В свете звона, дыханья лугов.
В мокрых вздохах тяжёлых туманов,
Чу! Вдали заработал мотор,
Всё проснулось от сна и обманов,
Ветерок пробежал будто вор.
Он дохнул по кустам ошалело,
И роса серебром потекла,
Светом розовым солнце согрело
То, что жизнь нам для счастья дала,
Что мелькнуло для нас сновиденьем,
Светлой сказкой зачем-то звало,
Пронеслось непонятным мгновеньем
И навечно куда-то ушло…
БОЛЬНОМУ СЫНУ.
Ты спишь ещё и стонешь в сновиденьях,
А я сижу с бумажкою в руке.
Что ждёт нас, мальчик, в новых наважденьях,
Когда вся жизнь и так на волоске?
Когда наш день - усталые объятья,
А бред твой ранит душу мне до слёз,
И ты несёшь мне горькие несчастья –
Предчувствия последних страшных гроз…
Был труден путь, там тысячи уроков,
Усталость рук и сердца, и души,
Но мы тогда стояли у истоков,
И не было стареющей тиши.
Там всё бурлило, пело, волновалось,
И пусть судьба совсем не улыбалась,
Но был запал - чтоб взять свой бастион!
Теперь же мы - отстрелянный патрон,
Отдавшие под бег пустых годов
Души своей бессмысленный улов…20.06.2000
У ИЗГОЛОВЬЯ СЫНА.
Опять заскок, опять несёшь ты бредни,
А я сижу и плачу над стихом,
За окнами петляет вечер летний,
Плывут машины где-то чередом,
Куда-то вдаль бегут чужие судьбы,
Чужая жизнь из счастья и беды…
О, как хотелось разум твой вернуть бы,
Пусть заплатив и трижды за труды!
Но платит тот, кто весело гарцует,
Больные ноги не станут танцевать,
И КТО-ТО жизни у людей ворует -
В дугу нас гнёт, чтоб света не видать.
Я отдала б за сына свою руку
И душу старую с горой стихов…
Сегодня я беру его всю муку -
Пишу слезами-рифмами из слов… 9.07.2000.
МОЙ МАЛЬЧИК.
Кто так над тобой насмеялся,
Сорвав с молодого венец,
И гнева богов не боялся?
То дьявол был или подлец.
Но грех - он грехом остаётся,
Расчёт не сейчас, а в конце,
И пусть тот кошмар не вернётся
Рубцами на юном лице…
Мой мальчик - частичка вселенной,
Как горько мне, горько до слёз,
Что ужас и стон каждодневный
Не лечат ни врач, ни наркоз.
Мой милый, твой взгляд, твои речи
Ножами по сердцу ведут,
И те на мгновения встречи
С ума меня скоро сведут.
Где звери, где люди в неволе?
Смешались все, словно в бреду,
А я вся в слезах, хоть на воле
В больницу иду и иду…
ЗА ЧТО?!
Я ищу твою ясную душу…
Ты мой младший любимый сынок,
Но твой взгляд меня ранит и душит,
И сжимает в кровавый комок.
Я от горя давно отупела,
Лишь в бессилии взглядом молю,
Чтобы ветер не дул беспредела,
Не столкнул меня в пропасть свою.
И молюсь, и рыдаю в бессилье:
Есть ли аду под небом конец?!
Ветры злобные в мире всесильны,
Я лишь тень и для них не боец.
Всё ж плетусь каждый день к остановке
В хлёсткий ветер, и в дождь, и в пургу…
Где-то грозно гремят забастовки,
А я только судьбу лишь молю:
Чтоб отдали тебя хоть на вечер,
Я б вернула тебя через день,
И поставила богу бы свечи,
За тебя и за матери тень.
Но я плачу в автобусе часто
И рыдаю за дверью твоей,
А рука чья-то грубо и властно
Выставляет меня поскорей…
САД.
Залит мой сад туманным молоком,
Исходит паром тёплая земля,
Но куст сирени, старый друг, не зря
Прикрыл бутон тюльпана рукавом.
Проснулись почки с раннего утра,
Как мокрые птенцы из скорлупы.
Куда-то муравьиная семья
Гуськом протопала, чуть видимы следы.
И тянет сердце дань земле отдать,
И белой птицей закружиться вдруг,
Зелёный след под небом отыскать,
Но ветер вихрем всё разнёс вокруг.
Под синью той и под забытой болью
Ты не любил и не сказал: «Прощай».
А ветер стыл и сыпал только солью,
И рвал плаща потрёпанного край…
КАКАЯ ГРУСТЬ…
Какая грусть в том дальнем огоньке,
Какое в нём спокойствие и сила,
И сон манящий шепчет вдалеке,
Чтоб жизнь спала, а отдохнув, чудила:
Пила, звала, летела громко в дали,
В дыму, в чаду, набросив пламя смертной шали
Стирала всё с земли под бег людей,
Вся рассыпаясь в дребезгах страстей…
И улетали в небо с болью стоны
Природы мудрой под зов небес и туч…
Уйдут с земли, кто так сейчас могуч:
Время сотрёт народы и их троны,
Придут другие выплеснуть себя,
И никого, быть может, не любя,
Лишь пробегут свой промежуток-путь,
И упадут бессильно где-нибудь.
И эти циклы жизнь нам создала,
Чтоб мы её почувствовали силы,
И власть её, и как она мила
Для глупых и бегущих до могилы.
Как много понастроили народы
Прекрасного - на крохотной Земле,
Но хитростью не обмануть природы
Ни в небе голубом, ни на воде…
Зачем живому даден чудо-разум,
Когда он знает жизненный итог?
И счастлив тот, кто не задумавшись ни разу,
Ребёнком отойдёт за ТОТ порог…