Изо всех сил стараюсь напрячь свою память и как можно дальше погрузиться в свои детские воспоминания о моём ещё живом отце, которого время упорно старается стереть с моей памяти.
Мне было 4 - 5 лет. Коммунальная квартира - комната - 11 квадратных метров. Отец - красивый, молодой, носил брюки - галифе и хромовые сапоги. Это были тяжёлые пятидесятые годы. Я сидела на маленьком стульчике и видела сапоги снизу доверху. Врезался в память именно процесс чистки хромовых сапог, которые он начищал с особой любовью каждый день.
В пустую алюминиевую коробку из - под зубного порошка, клал гуталин - чёрный обувной крем, ставил на печь в общей кухне, её растапливали по очереди соседи, в духовке сушились сухари. Приятный запах наполнял кухню, вызывая аппетит.
Отец разогревал крем до нужной консистенции, снимал, ставил на край деревянного стола, переворачивал деревянный табурет, который сам смастерил, принимался за дело.
Надевал сначала один сапог на ногу, Брал заранее подготовленный шерстяной мамин шарф, переворачивая шарф с нанесённым гуталином на носок сапога, быстрыми движениями вправо - влево, чистил эту часть сапога, затем переходил на пяточную часть. И движениями вверх - вниз принимался чистить его со всех сторон. Затем, довольный своей работой, брал кусочек бархата и полировал сапог. Так же он проделывал и с вторым сапогом.
Я, затаив дыхание, наблюдала за этим процессом. И в душе меня охватывала гордость за своего отца. Надев наконец отполированные до блеска сапоги, он их "расхаживал," меряя комнату большими шагами. Они скрипели, сияли, придавая ему вид аккуратного мужчины.
Довольный, он всё приговаривал:"Вот теперь полный порядок!"
Хромовые, до блеска начищенные сапоги...
В воскресенье мой отец шёл со мной прогуляться, так он маме говорил.
Мы шли к воротам в другой конец двора пятиэтажного дома по улице Привозной №39, который строили пленные немцы, к автомату с другой стороны дома. Отец поднимал меня, и я с большим удовольствием вставляла двухкопеечную монету, после которой он быстро подставлял своё лицо под струю одеколона. Шли к шумному базару, где валялись, удивляя меня, дубовые бочки и солёный лёд, распластанный вокруг них, с запахом рыбы.
Всюду ровные ряды, гуси, куры, мясо, сало в большом изобилии выставленные на прилавках рынка.
Мы шли в павильон, от многообразия конфет у меня кружилась голова. Я любила "Белочку" и "Кешью в шоколаде." Сладкоежкой осталась с детства.
Мне всё покупал отец: мандарины, апельсины, хурму, мочёные яблоки.
Помню большую стойку, наполненный бокал пенистого пива "Жигулёвское,"
вяленая рыбёшка, баночка мелкой чёрной икры, а у меня вдруг, под широкую улыбку продавщицы, оказывалась в руках шоколадка "Чайка." Отец мне говорил:" Ты маме не говори, что мы с тобой заходили сюда, не скажешь?"
Я мотала головой и понимая, что в этом нет ничего хорошего, шла за ручку с ним домой.
Маме же я ничего не говорила, но весёлое настроение папы говорило само за себя.
К тому времени мама уже успевала приготовить "жаркое" с свиными копчёнными рёбрышками, аромат которого дразнил собравшихся на кухне соседей, и фруктовый кисель, который продавался на развес и в брикетах.
Это были тёплые воспоминания из моего детства где были все живы, здоровы, молоды. Где я была обласкана родительской любовью, где мне казалось всё большим и непонятным.
Время ушло... Оставив светлый отпечаток в моей памяти...