Вольди
Краски Мира
(Венок сонетов)
Рассыпанная гроздьями роса,
вбирая токи щедрого рассвета,
исходит изобилием соцветий
и весело бросается в глаза.
Но отчего – неистовства гроза,
неугомонность суетной планеты
вдруг возникают из сполохов этих,
и отчего тревожна их краса?
И почему, не ладя, – меж собою
сшибаются жестоко с цветом цвет?
Накатывают яростным прибоем
все краски мира, миллионы лет...
О, бытие! Ты вновь передо мною –
и ни конца, и ни начала нет.
И ни конца, и ни начала нет
мерцающим туманностям безбрежным.
Они под утро, как и ночью, – те же,
и так же ходят друг за другом вслед.
Под шорохи стремительных комет
кусты легонько гладит ветер свежий,
на горизонте всё заметней брезжит
пробившийся туда упрямо свет.
Там небо и земля в согласном хоре,
там, приникая к луговым просторам,
дослушать трав медвяных голоса
спешат ещё не тусклые светила...
И не понять – там звёзды блещут или
рассыпанная гроздьями роса.
2.
Рассыпанная гроздьями роса
уже проснулась от земного гуда.
И это ли не истинное чудо, –
увидеть в ней, – как зреют небеса
и опадают паруса туманов,
как подсыхает за улиткой слизь
и над травою в сладостном дурмане
на жалах осы вёрткие сошлись...
Благословляю радужные сети,
что солнце не перестаёт плести!
Ещё мгновенье – и Земле цвести,
живительными ласками согретой...
О, сердце! Всю её в себя вмести,
вбирая токи щедрого рассвета!
3.
Вбирая токи щедрого рассвета,
роса цветёт, погожий день суля.
Вот так и в зарослях Вселенной где-то
сверкает, словно капелька, Земля.
И где вовек некошены поля,
где счёт идёт неисчислимым вёрстам, –
быть может, так обыкновенен блёсткам
полёт неугомонного шмеля!
(Ведь там и здесь извечен и един,
закон стремленья мышц или турбин
к их изначальной и конечной – к свету!)
Не счесть росинок, блещущих вдали...
И сколько, наподобие Земли, –
исходит изобилием соцветий.
4.
Исходит изобилием соцветий
не каждая росинка иль звезда.
Невзрачна и сурова борозда,
когда над нею тучи гонит ветер;
судьбиною извечной – холода
мирам недосягаемо высоким,
покуда «дыры чёрные» – их соком
питаются, как углем, поезда.
Но не всегда и не везде ненастье,
но если Солнцу, солнцам – двери настежь...
то многоцветьем изойдёт гроза
на выгонах Земли или Вселенной!
И радуги прекрасны и нетленны
и весело врываются в глаза.
5.
И весело врываются в глаза,
переливаясь в отсверках и бликах,
чаруя красотою многоликой, –
и пурпур, и шафран, и бирюза.
Смешеньями их красок обступая,
всплывают – даль, туманна и сиза,
над озером закатным стрекоза,
осенний лист и грёза голубая.
В оттенках их – иль тяжесть тел легка,
иль убыстряют свой разбег века.
Со светом возникая из эфира,
они несут целительный бальзам,
они взывают к тишине и миру...
Но отчего – неистовства гроза?
6.
Но отчего неистовства гроза
и в грандиозном, и в безмерно малом
пурпуровым прокатывает валом –
всё видят небесстрастные глаза.
Росинки несказанная лоза!
В покорном услужении Ваалу
сверкает и в твоих сполохах алых
багровая солдатская кирза,
Борьбе начал везде и всюду длиться,
и под призывным кумачовым цветом
каким ещё кровавым рекам литься,
каким страстям и знаньям кануть в Лету...
Ведь к спорному грядущему стремится
неугомонность суетной планеты.
7.
Неугомонность суетной планеты
из огненного хаоса взошла
и в нас не поселиться не могла,
ведь мы – из звёзд и солнечного света!
И одержимым пращурам хвала
за то рубило, колесо и домну –
с безудержностью тою же потомки
мир познают у звёздного котла.
А бытие земное всё сложней,
а спектр его всё пламенней, быстрей,
его, быть может, уловили где-то,
и где-то там, в космической пыли,
и разум и свершения Земли
вдруг возникают из сполохов этих...
8.
Вдруг возникают из сполохов этих
янтарный полдень, одуван лесной...
И радует их солнечный настой,
и веселей оттенка в мире нету.
Им, светозарным, полнится планета,
и разве этот золотистый зной –
в измене и завистливости злой,
во лжи и в отчеканенной монете?!
Нет солнца в них! Хоть до смерти обжечь
способны их могущество и желчь,
хоть в праведность рядится их отрава.
Но как они горят в тебе, роса!..
Вот почему не чувствую отрады,
и отчего тревожна их краса.
9.
И отчего тревожна их краса?
Так безмятежны мирные просторы –
все эти реки, луговины, горы
и здравием манящие леса.
Зверей и птиц не молкнут голоса,
вплетаясь в их цветущие узоры,
и юность, гулу лиственному вторя,
там тешится, беспечна и боса.
Неувядаемый зелёный шум!
Ты обновляешь, взбадриваешь ум.
Ты – символ мира! Но дано судьбой
оружие окрашивать в твой цвет.
и в этом у людей раздора нет!
И почему не ладят меж собою?
10.
И почему не ладят меж собою
и где-то убивают – знают ТАМ,
где жизнь течёт бессчётно по летам
без потрясений, без нужды и боли;
где обитают в благостном покое,
и где прогресс уже необратим.
То умиротворенье голубое,
быть может, мы и на Земле узрим?
К нему – мечты и чаянья народов,
к нему – витки измученной планеты...
Как славно ТАМ – любви и братства свет,
и разуму содружная природа,
а прошлое... Напоминая это –
сшибаются жестоко с цветом цвет.
11.
Сшибаются жестоко с цветом цвет,
и суждено от сотворенья мира:
коль между ними не бывает мира, –
то и ни поражений, ни побед.
В тебе живёт, непостижимый свет, –
как чудо! – гармоничность разобщенья.
Как рахитичны были бы растенья,
как угнетала б замедлённость лет
и вес травинки был бы непосилен, –
когда б на всей планете цвет был синий!
Ему противореча искони,
оранжевый не ведает покоя.
Цвета – враги! Но сообща они
накатывают яростным прибоем.
12
.
Накатывают яростным прибоем
бессчётные лиловые огни.
О, сколько мук, отчаяния, боли
хранят, послевоенные, они!
И всё-таки – всё радостнее дни.
Встаёт из пепелищ моя Отчизна,
и всё привычней птахи в небе чистом,
и по дворам всё больше ребятни.
Так что страшишь меня, мой век железный,
зачем себя однажды так разверзнул,
что потрясённый мир оглох, ослеп?!.
Да, счастлив я, живу небесполезно...
Но вдруг со мной в тех отблесках исчезнут
все краски мира, миллионы лет.
13.
Все краски мира, миллионы лет
в себя вбирают, нарождаясь, люди.
И те из них, в ком первозданен цвет, –
так ярко светят в сутолоке будней.
Мы ими восхищаемся, как чудом!
Пусть, многоцветно преломляясь, свет
всегда одно прекрасное в нас будит,
но пусть за смертных не несёт ответ:
ведь на Земле, пресветлой искони
оттенок чёрный создали – они,
и сеют тьму неправедной рукою.
Я человеку, как росинке, рад.
Но как порой суровеет мой взгляд...
О, бытие! Ты вновь передо мною!
14.
«О, бытие! Ты вновь передо мною.!» –
ужели снова не воскликну я,
под новым Солнцем по росе бродя
в мирах, где измерение иное?
Ужель тебя не будет вновь. Земля,
ужели мне не перевоплотиться,
ужели свет к тебе хотя б частицей
не донесёт, нетленного, меня?
Не верится ни раю и ни аду,
Но если ВСЁ есть пустота и атом
и бесконечность расстояний, лет,
то я во всём и всё во мне – бессмертно:
ведь повторениям моим несметным
и ни конца и ни начала нет!
(1975 г.)