Много тайн укрывает река.
Под спокойною мутной водой,
В тине, скрытый на годы, века,
Медальончик лежит золотой.
А хозяина уж не найти
Средь всего, что живо иль мертво.
Ничего не оставил почти.
Лишь короткое это письмо:
"Исповедаться я не привык -
Лишь чужие грехи отпускал.
Я не пастырь - безумный мясник.
От своих преступлений устал...
Возжелал я красивой любви,
Но, добиться ее не сумев,
Разбудил в своей буйной крови
На невинную девушку гнев.
Так по-детски наивна, мила,
Темно-русые кудри, улыбка...
И деревней любима была....
Но груба любовь эта и зыбка...
Для толпы Божье слово - закон.
И слуги Его верного тоже.
И пронесся над пашнями стон:
Ведьм жгли, лишь укрытых рогожей.
Я очнулся, но поздно, увы:
На нее уж смотрели с опаской.
Не пускали уже во дворы
И ворота измазали краской.
На коленях я каялся ей,
Целовал ее руки, колени.
Ночью стало внезапно светлей:
Несли факелы, хворост, поленья.
"Ну так что ты стоишь? Уходи!
Убегай и спасай свою юность!"
Мое сердце рвалось из груди,
И все ближе пылала опасность.
Ничего не сказала в ответ,
Лишь рукой провела по щеке.
"Проживешь ты еще много лет,
Только ночью не бегай к реке"
Она вышла босая к толпе,
Словно нимфа из древних лесов.
Легкий вздох пробежал по листве,
Заглушенный звоном оков.
Колдовство. Нет проступка страшней.
Повелось так с начала времен.
И осталось от "ведьмы" моей
Только прядка волос в медальон..."
12.09.12
ред. 13.10.12