I
Мандариновой корки дурман
просит порки за горький обман.
Но ты скажешь мне, корку жуя:
«Эта корка не хуже, чем я».
И улыбка твоя, и смешок
мою ненависть прячут в мешок.
И, как корку, губами жую
я прохладную кожу твою.
Как прекрасны твои отговорки,
мандаринные горькие корки!
II
Ничего, если снег никакой
в эту зиму. Я голой рукой
твое тело леплю, как снежок:
твою грудь, твою шею, кружок
твоих губ, дырку рта и морковь –
чтобы знала, как пахнет любовь.
Пусть без устали злится мороз,
что от сладких от хохота слёз
не родятся снежинки, что сказки
не родятся, как дети, от ласки!
III
Безраздельная эта зима,
заморочив умы и дома
заперев от незваных гостей,
никому не оставит костей.
И мерцают, как тени бродяг,
подобравших плоды передряг,
лица женщин и спины мужчин,
и дымятся, как угли лучин –
то ли в спальне рассохлась лоханка,
то ли кончилась счастья буханка.
IV
Поспешая успеть до поры,
уронив у звериной норы
ожерелье древесной коры,
лесорубы трясут топоры.
Но сравнима с запасами дров
и величием хвойных стволов
неприметная щедрость даров –
и скупыми устами волхвов
возвращает утратившим веру
волшебства целокупную меру.
январь 2016