То ли израильский, толь греческий шакал,
Хотя известно: «В Греции всё есть»,
В московских закромах успешно промышлял,
Когда сумел в начальники пролезть.
Не мало уволок, но больше напортачил:
Раздал бандитам, распродал, разворошил.
Шакалам всех мастей настроил дачи.
Пожил, как говорится, от души.
И вдруг почувствовал: расплата наступает.
Хоть и дремуч, забит, убог народ,
По доброте все пакости прощает,
Но и к нему прозрение идёт.
И перед разъярённую толпой
Мгновенно у плута сменилась поза:
Вместо шакала с мордой страшной, злой
Народ увидел жалкого барбоса.
«Послушайте! Мой честный организм
Сам возмущён, что голова творит.
Ему противен этот бандитизм.
Он к ней давно уж в оппозиции стоит».
Сначала даже растерялись люди,
Забыли, что родня он хитрых лис.
Но ведь конец у каждой сказки будет.
И в этой, хоть с трудом, разобрались.
И посадили хитреца на кол,
Взяв прут железный, крепкий, тонкий, длинный,
Чтоб до виновной головы дошёл,
А зад не повредил невинный.
Терпенье адское у русского народа.
Простить он может много грязных дел.
Но, если совесть не проснётся у урода,
Приходит и ему когда- нибудь предел.
И коль принёс беду родным овинам,
То сколько не юли и не меняй позиции,
Воздаст сполна народ обоим половинам:
И голове, и оппозиции.