Отчего так безотчетно тосклив твой взгляд?
И с губ твоих сорваться должен звук,
Но молчишь, застыл в смятении прискорбном.
Отнюдь, решительности тебе не занимать.
И на страстность желаний не скупишься.
Твой лютый и суровый нрав ничуть меня
В тупик не ставит. Ты весь такой:
Захватит – не отпустит. Волненье сдавит
Горло исступленной волной. Прирожденный
Огонь, ты сейчас самовоплощённое горенье.
Разве всесильны слова? Разговор твой тет-а-тет
Так безыскусен. Разве может вид суровый
Передать твоих чувств рудоносную залежь?
Эфемерное ощущение покоя давно покинуло меня.
Когда придушен собственной душой, когда зарницей
Искрится кардиограмма покинутого сердца,
Становишься решителен, позден и отчаян.
Был осязателен без фраз, двусмысленности взглядов.
И без прикрас мой вид предстал: как есть, без извинений.
Теплоемкость любви вмещает в себя те объятья, ту теплоту,
Ту верность, что была не нужна, но сожалею, что не отдал.
Ты знаешь, когда ты – сама борьба, жизнь идет без помпы и парада.
Становишься ярым, гибким, смелым. И не беда, что не до конца познал
Сердца твоего сияющий пласт. Но все же множишь ты тоску,
Уставился угрюмо. Я сожалею, что не полетел, как космонавт, к твоим звёздам.
Прогорели фейерверком бенгальским те люди,
Что были когда-то. Им всем давно уже не верю.
Я больше, чем человека потерял. С тех пор
Для всех я стал потерян. Отдать швартовы
И уплыть, дрейфуя в море жизни. Бесстрашно
Окунаться в неизвестность и скрывать в ней стук
Сердечный, прятать свои следы, чтоб не нашли.
Как туманное утро на море – благодушная неизбежность.
Другие, чужие и чуждые, будут искать след твой
Затерянный в переплетах жизни. Пройдут инстанции
Твоего пути, безуспешно составляя карту. Но выигрыш
Или проигрыш – ты сам решишь однажды до конца.
И быть самим собой решительно и до конца.
Но быть живым, живым, дышать и жить.
Пусть будет жизнь с тобою до конца.
И ты, не пожалев ничьих сердец, даешь
Сухопарой чести образец.