Пётр Межиньш
* * *
памяти мамы – Устиньи Терентьевны Межиньш-Румянцевой
Святая, ловишь
созвездья губами...
Память -- голыми нервами,
память в сонном сознании,
как пламя,
как звук отгоревшего лета.
Где-то остались
давние запахи цвета --
чуткая тонкая гамма...
Мама -- вечная женщина,
как ты божественна, мама!
Здесь шелестят, шепчут листья,
как лица.
В синих стёклах тихой синицей
волненье твоё отразится.
Ты не волнуйся –
будет, как будет...
Люди пришли для успеха...
Смеются блюдца,
как звонко смеются --
потеха –
люди пришли для успеха,
а не споткнуться и окунуться
в зарево слёз
и туманность планеты.
Где ты, святая, где ты,
где твоё солнце –
не вижу, не вижу?!
Слово на слово –
бусы созвездий нанИжу,
слово на слово –
горит воспалённая память.
Плачет ночами душа –
плавится камень,
плавится камень
холодной ежовой защиты.
Квиты, судьба,
кровью добрейшею квиты!
Святая, дай
созвездья слов пощупать губами,
дай пройти этот сладкий экзамен!
Я созвучен
с твоими волнами, память,
с небом всем сущим созвучен.
* * *
Лодка сна в колодезном плену
по тоннелю звёздами шуршит.
Ветер облачком под лодку поднырнул,
всплыли зЕркала ночные миражи...
Ночи омуты сбежались в голоса,
дом видений весь огнём облит...
Лилии озёрные – в слезах,
горной темнотой сквозит с долин.
Полотняный, глинобитный рай --
в синих всплесках облачных глубин.
В отдаленье встали хутора...
Над колодцем – звёзды на цепи...
* * *
В ручье звёзд
деревья облаков плывут,
Качаясь на волнах прибоя,
И лилии шагов цветут,
И губы слов пропахли хвоей…
И рыбок плавных – колдовство
Сквозь поры воздухом втекает…
Шуршит задумчивой листвой,
Листая, тишина лесная…