Что есть поэзия, как ни наделение предмета свойствами ему, предмету, не свойственными. И в этом смысле русские заговОры (не зАговоры!) бесконечно и разнообразно поэтичны. Кроме того, русские заговоры – ритмически организованы, как любая поэзия. Но так, как они записаны фольклористами, они трудно воспринимаются при чтении. Я попробовал придать заговОрам удобную для чтения стихотворную форму, я их аранжировал.
Для сравнения ниже - и подлинный текст заговОра.
Можно ли их (заговоры) использовать по назначению – не знаю. Но какой-то психотерапевтический эффект может быть при условии веры в заговОры.
ЗАГОВОР НА УКРОЩЕНИЕ ЗЛОБНЫХ СЕРДЕЦ
Сяду я в сани, что едут сами,
Крытые бобрами, куницами да соболями;
Как куницы, лисицы, бобры да соболи
Честны и величавы между особами –
Меж панами, попами, миром да селом –
Так и сын мой духом да нутром
Меж панами, попами, миром да селом
Был бы честен и величав.
Суд судом, а век – векОм!
А я еду на гадине, погоняет уж,
А уж тоже гадина, но зато он дюж;
У панов и судей полон двор свиней –
Переем свиней я: я свиней сильней.
Суд судом, а век – векОм!
А я сею мак, да не просто так;
Судьи сидят, что меня едят;
Едят, едят – да нет, не съедят
Мой медвежий рот, что ревёт орёт,
Мои волчьи губы да свиные зубы –
Нет, не съедят!
Суд судом, а век – векОм!
Кто мой мак подберёт – тот мой век оборвёт;
А я маковую кладь – да в железную кадь
Спрячу, спроворю да брошу в море;
Я замкну злые сердца и зубы,
А ключи брошу в глубину глУби;
И когда море высохнет, а кадка выскочит,
Когда мой мак поедят, то и меня съедят –
Вот так!
Суд судом, а век – векОм!
Сажусь в сани, крытые бобрами, и соболями, и куницами. Как лисицы и куницы, бобры и соболи честны и величавы между панами и попами, между миром и селом, так мой нарождённый сын был бы честен и величав между панами и попами, между миром и селом. Еду на гадине, уж погоняет, а сам дюж, у панов и судьёв полон двор свиней, и я тех свиней переем. Суд судом, век веком! Сею мак. Разыдутся все судьи, а тыя сидят, что меня едят. Меня не съедят; у меня медвежий рот, волчии зубы, свиные зубы. Суд судом, век веком! Кто мой мак будет подбирать, тот на меня будет суд давать. Спрячу я свой мак в железную кадь, а брошу кадь в Окиан-море. Окиан-море не высыхает, кади моей никто не вынимает, и маку моего никто не подбирает. Суд судом, век веком! Замыкаю зубы и губы злым сердцам, а ключи бросаю в Океан-море, а свою железную кадь. Когда море высохнет, когда мак из кади поедят, тогда мне не бывать. Суд судом, век веком!
ЗАГОВОР НА ПОДХОД КО ВСЯКОМУ НУЖНОМУ ЧЕЛОВЕКУ
Встану я (своё имя), Богородице помолюсь,
Христу небесному своему поклонюсь;
И как на Христа небесного не держат зла никакого:
Ни мысли злой, ни думы худой –
Так бы и мне приличия Христова такого,
Нераздельного, как капли с водой;
И на меня чтобы, как на истинного Христа –
Кроткие взгляды и смиренные уста;
И казался бы я честней хлеба и соли,
Милей сна и дела и солнышка в поле,
Везде и всегда, при любой невзгоде
Ясным ли днём, или в непогоду;
Будьте, слова мои, вострей сабли-ножа,
И чтоб вас не брала ни ржа, ни лжа.
Ключ-слова крепки,
Как язык-замки.
Аминь.
Стану раб божий (имя рек), помолюсь Матери Пресвятой Богородицы, Истинному Небесному Христу поклонюсь; как на истинного небесного Христа никто не может злой думы думать и мысли мыслить, ни зло творить, ни щоки отворить, ни языка поворотить, так бы как я раб Божий (имя рек) пойду куда, глядели бы на меня голубиным оком, материным сердцем царя Давида, царя Константина кротость и смиренство. Казался бы раб Божий (имя рек) честней хлеба и соли, милее сну и дела, во всякое время, днём при солнце, а ночью при месяце под частыми звёздами и под тёмным облаком. Будьте мои слова вострее вострого ножа, вострее вострого топора, вострее вострой сабли, крепче бухвального слова, что ключ язык – замок, аминь.
Слова эти списав и закатав в воск носить на кресте для подходу ко всякому нужному человеку.
Орфографию и пунктуацию оставляю такую, как в первоисточнике.