Черное небо напоминало гладь ночного озера, усыпанное отблесками лунных зайчиков. В котором отражалось все то же уныние и заблудшесть, пришедшие с наступлением холодов. Прохладный, словно лезвие ножа, ветер бегал по веткам. Рассыпая сухие листья по сырой земле. В его голосе проплывали спокойствие и тихая беспечность. Он словно сам себе дирижер и сам себе оркестр. Эдакий гений музыкальной импровизации. Нахваливающий сам себя за новую композицию. Иногда он утихал, толи потому, что ему надоедало, толи потому, что муза оставляла его. В любом случае, так или иначе, никто не знал, счастлив он или нет. Часто он страдал бессонницей, которая слово головная боль разрывала его на куски. И он отчаявшийся метался в надежде убежать от нее. Бывало, что она словно гипноз овладевала им. Ведомый ею, словно приведение, бесцельно направлялся куда-то. В такие моменты он не думал, даже не кусочек памяти не мог возникнуть в его голове. Только пустота, тишина и время. Утро наступало неожиданно. Окатывало тебя волной света и свежести. Без приветствия, вступало в свои законные права нового дня. Тобой повелевают, так часто приходило ему в голову. Но что он мог поделать. Он ветер. Создание природы, часть стихии, то малая, то великая. Инструмент, предмет и воля вечного и необъятного. Да, он многолик, универсален, бесформен. Сегодня он холодный и не приветливый. А завтра теплый и игривый. Но разве это его настроение, его выбор. Нет, лишь трансформация закона природы. Ты тот, кто ты есть. Он так часто размышлял о грядущем, столь же терпеливо, как и о пройденном. Мысли не давали ему покоя. Кололи его, били током, бегали по нему, словно стая рассыпанных из клетки мышей. Он чувствовал бесконечность, и она его удивляла. Он преодолевал расстояния во многие мили и не замечал окружения. Бился грудью о древние стены канувших городов истории, лежавших под вечным песком, скрывая тайны своего происхождения.
Максим Филонов