В чёрной кромешной тьме,
Где искорки света нет,
Он тихо открыл глаза,
Закрытые сотни лет.
Поднялся он кое-как,
Дрожащие ноги размял,
Его будто что-то звало,
Как будто тянуло взгляд
Поднять куда-то наверх .
Но тьма не даёт вздохнуть.
Он на ноги твёрдо встал,
Чтоб крылья свои развернуть.
Он чувствовал их на спине,
А цвета на помнил. И пусть.
Хоть память подводит его,
Но сердце подскажет путь.
По перьям жестким провёл
Ладонью, по крыльям скользнул.
Расправил их во всю ширь,
Упруго подпрыгнул, взмахнул
И вверх устремился, рванул,
Вытянув руку вперёд.
Он очень чего-то хотел,
Его кто-то очень ждёт
Там, где не будет тьмы,
Что слепит и хочет скрыть.
И сердце плясало в груди,
И разум хочет открыть
Сундук, что заперт замками,
И память, закрытую там.
А тьма... Она отступает,
И свет резанул по глазам.
Он закричал, закрываясь
А свет его не щадил.
И жёг, боль причиняя,
А после вдруг отступил.
Он руки убрал от глаз,
А рядом стояла она,
Сияла и улыбалась,
Тепла и счастья полна.
И что-то в чёрной груди
Дернулось и зажглось.
Подернулись дымкой глаза,
Дыхание улеглось,
А в голове прояснились
Краски и жизни искра,
Чувства восстановились,
В душе разразилась гроза.
И словно к хрустальной кукле
Он руки к ней протянул,
Обнял и прижал к груди черной,
Закрыл глаза и вздохнул.
Он чувствовал, а не видел,
Как крылья белеют его.
Он станет потом человеком.
Приняв искупленье своё.