Давным-давно, сколь помнится, одна семья крестьянская,
Какого роду-племени не вспомнить уж теперь.
Мужик да баба с детками… От жизни неустроенной
То шли пешком, то ехали, куда глаза глядят.
Плелась лошадка медленно, ног под собой не чувствуя,
Уже, поди, дней несколько находятся в пути.
Вела дорога дальняя среди лесов нехоженых,
Петляла окаянная средь топей и болот.
Тут место им открылося – пригорок, речка быстрая,
Поляны сенокосные и сколько хошь земли.
Селение над речкою и речка судоходная
Звались в народе Вязьмою, наверно потому,
Что здесь пути сходилися речные, сухопутные.
Связала страны дальние славянская земля.
За той рекой глубокою стоят леса высокие.
Река богата рыбою, ну а леса – зверьём.
Что нужно сердцу русскому, свободу вдруг почувствовав,
Рукам к труду привыкшим… Да больше ничего.
Звала земля работников, чтоб одарить старицею,
Пленила душу вольную, навеки привязав.
Взялись за дело с радостью, с весельем не наигранным.
Избу срубили новую и стойло для скота.
И девственное полюшко вспахали с прибаутками.
Зажили дружно, весело на вяземской земле.
Потом над речкой Вязьмою другие избы выросли.
Сложилась, обустроилась община вязьмичей.
Традиции старинные, обряды и обычаи
Они хранили трепетно, преумножая их.
Весной, как красно Солнышко прогреет землю мёрзлую,
Бросали семя в борозду, чтоб с хлебом быть к зиме.
Когда ж зерно отборное земной нальётся силою
Хлеба, серпами сжатые, в снопы вязали враз.
Затем снопы тяжёлые, зерном сполна набитые,
Везли к гумну общинному и брались молотить.
Цепами-колотушками стучали день до вечера,
Пока зерно последнее не попадёт в амбар.
Когда всё было собрано и в закрома заложено,
То начиналась ярмарка, какой не видел Свет.
Со всех сторон дорогами или на лодках реками
Везли товары разные на вяземский базар.
Чего тут только не было: шелка, что легче пёрышка,
Из стран заморских сказочных и благовоний тьма.
Приправы очень жгучие и скакуны арабские.
И вяземские пряники – был ходовой товар.
Здесь торговали весело, как старые знакомые.
А плата – злато-серебро иль русские меха.
Все эти дни на площади гулянье шло весёлое
И скоморохи чудные смешили весь народ.
Везде звучала музыка: жалейки, гусли, дудочки.
И молодёжь задорная водила хоровод.
Через костры высокие с ребячим визгом прыгали,
Приз, на столбе подвешенный, снимали ловкачи.
Заканчивалась ярмарка, свою задачу выполнив.
Торговый люд разъехался, расплылся по домам.
А вязьмичи готовились к зиме, к снегам и холоду…
Там, за зимою снежною, их вновь ждала весна.
* * *
А в Вязьму люди ехали поодиночке, семьями,
Создав многообразие религий, вер, культур.
Так поселенье мелкое с годами стало городом
С церквями и соборами и с крепостной стеной.
Все, как один, трудилися, а коль война – сражалися,
Всем миром собиралися под колокольный звон.
Хранили землю русскую от ворога заморского,
Не глядя в час решительный на званья и чины.
Не раз враги пыталися поганить землю русскую.
Жилища жгли и грабили, людей вели в полон.
Кровавыми разрезами делили землю-матушку
Литовские и польские, и прочие крули.
И Вязьма подымалася на бой священный, праведный,
В железо облачалися отряды и полки.
Ковали оружейники ножи, мечи булатные,
Плели кольчуги прочные из проволки стальной.
В открытом поле русичи врага встречали лютого.
Рубились насмерть с ворогом не день, не два, не три.
Ломалась сталь булатная, рвались кольчуги прочные.
Металл – и тот не выдержал. А люди – как стена.
Звон от мечей отточенных на вёрсты уже слышится.
А искры фейерверками рассыпались в ночи.
И ржали кони верные, оплакивая всадников.
Глухие стоны раненных отпугивали их.
Тогда считалось подлостью в сраженьи труса праздновать.
Закон такой неписаный – сражаться до конца.
Коль нет меча, то дралися с врагами чем ни попадя:
Кто топором, кто вилами, а кто простой слегой.
Не выдержав характера и духа богатырского,
Бежала знать литовская и польские крули.
А вяземские ратники, доспехи сняв тяжёлые,
Мечи свои булатные сменяли на плуги…
Гостеприимством славилася Вязьма хлебосольная.
Гостей встречала с почестью, давала хлеб и кров.
Но если кто пожаловал сюда с недобрым помыслом,
Или пришёл с оружием – пощады не проси…
* * *
Чуть больше века длилася жизнь мирная, спокойная.
Но вот на землю русскую напал Наполеон.
Чтоб бить гостей не прошенных, Европой избалованных,
Чтоб защитить Отечество, поднялся весь народ.
И снова Вязьма встретила врагов во всеоружии.
Французы здесь наткнулися на русские штыки.
Ещё до бородинского известного сражения
Враг понял, что не стоило б с Россией воевать.
Французы испугалися, покой им был не ведомый.
Куда они не сунутся – почти везде их бьют.
Простолюдины тёмные, бородачи угрюмые
С войсками регулярными вели неравный бой.
В лесах засады делали, вооружившись вилами.
Обозы с провиантами громили на путях.
Немало было сделано лесными партизанами.
И эскадрон Давыдова им в этом помогал.
Когда француз измученный пришёл в Москву сожжённую,
Ему, как раньше, жители не вынесли ключи.
И враг до слёз обиженный идти назад был вынужден,
Не солоно хлебавши, по старой столбовой.
А гренадеры рослые и кирасиры быстрые,
Крушили неприятеля под громкое «Ура-а!».
Бежали «лягушатники», имея преимущество,
Ругая землю русскую и русский наш народ.
А времени уж не было, чтоб укрепить позиции
И силы тоже не было, чтоб русских удержать.
Разбиты были вороги под нашим древним городом.
И, бросив свою армию, бежал Наполеон.
Ещё гремели выстрелы на городских окраинах,
И дым от взрывов ядерных ещё стоял столбом.
В наш город твёрдой поступью, под радостные возгласы,
Под звуки марша звонкие входил Перновский полк…
И снова город-труженик от ран войны оправился.
И снова люди за;жили, как будто нет беды.
* * *
Прошли и революция, и коллективизация…
И вновь над нашей Родиной нависла злая тень.
На западе в Германии главу фашисты подняли.
Европа образцовая легла под их сапог.
И ироды поганые, не выучив историю,
Напали, как разбойники на наш цветущий край.
Как саранча набросились на нивы наши тучные,
На сёла наши русские, деревни, города.
Давили они танками, бомбили самолётами
Всё, что народом создано, из огнемётов жгли.
План Барбаросса каверзный имел ужасный замысел:
Стереть с земли, из памяти великий наш народ.
И снова Русь поднялася, штыками ощетинилась.
На бой священный, праведный поднялись стар и млад.
В ту осень 41-го враг был уже под Вязьмою.
Лавиной бронетанковой прошёл в глубокий тыл.
Четыре наших армии попали в окружение,
Но две недели яростно держали здесь врага.
Пока все эти армии вели бои тяжёлые
Резервы подтянулися на подступы к Москве.
И сотни тысяч воинов не зря сложили головы –
Стоит золотоглавая, стоит на зло врагу.
Солдаты Красной армии сражались героически.
Ходили в рукопашную под громкое «Ура!».
Внезапными атаками врага срывали замыслы.
Он на себе почувствовал, что значит русский дух.
За все бои под Вязьмою не счесть солдатских подвигов.
Не всех её защитников известны имена.
Погибнув героически, они ушли в бессмертие,
Чтоб жили мы свободными на вяземской земле.
* * *
Вновь Вязьма возродилася из пепла птицей Фениксом.
Всё краше становилася родимая земля.
Защитники Отечества, врага разбив, вернулися
К станкам токарным, фрезерным, к строительным лесам.
Бродили долго хмурые среди домов разрушенных,
Следы найти пыталися своих родных семей.
И молча они плакали, глотая слёзы горькие…
Но больше было радости, ведь кончилась война.
А время быстротечное лечило лучше лекаря.
Все раны рубцевалися – на теле и в душе.
Вновь семьи создавалися для жизнепродолжения.
И Вязьма садом-городом поднялась из руин.
Жизнь снова продолжается, у смерти битву выиграв.
Так было, есть и будет на вяземской земле.
Мы города старинного храним и чтим традиции.
Он был, он есть, он будет форпостом для Руси.