Коммунистами, товарищи, не рождаются, да и я таковым не рождался. Я появился на свет обыкновенным советским ребёнком в семье преподавателя ботаники и учительницы музыки и, надо сказать, Коммунист во мне созрел несколько запоздало.
Вспоминаю детство и идейные книги для дошкольного и младшего школьного возраста. Хотел ли я, допустим, в первом классе, в семь лет походить на Мальчиша-Кибальчиша? Не очень, товарищи. Плохишом тоже не был, но становилось как-то страшно умирать в детском возрасте за какие бы то ни было идеалы. Возможно, потому, что сопляку, выросшему на всём готовеньком, было трудно постичь высоту и правильность этих идеалов, их чистоту, нужность.
Когда принимали в октябрята... Было лишь любопытство, интересен процесс - не более того. Взрослые говорили: гордись! Я не очень хорошо понимал, что такое гордость.
Затем наступил период пионерской жизни. Вот тут, товарищи, и явила себя гордость и даже гордыня. Всё началось где-то после десяти лет, когда я начал расти, как на дрожжах, вытянулся в струнку, превратившись к двенадцати годам в долговязого олуха, выглядевшего года на три старше своего возраста.
И пошло-поехало! Да, я выглядел, скорее, юношей, чем подростком, начал ломаться, басить голос. Хотелось, казаться взрослым, нравиться старшеклассницам, чтобы они принимали за ровесника. Вот тогда я самым несознательным образом, выйдя из дома по пути к школе стягивал с шеи красный галстук и прятал в карман, как какую-то тряпку. Совесть не мучила, я просто хотел стать поскорее взрослым.
Я не стал вступать и в комсомол, хотя на меня здорово давили - в школе и дома. Тогда не видел в этом смысла. Мне не казалось, что комсомольский билет мог дать мне возможность что-то менять, чего-то добиваться, поставить, так сказать, паровоз нашего общества на правильные рельсы. Статус комсомольца только обязал бы меня просиживать штаны на собраниях, слушать бессмысленную болтовню, которая не могла приносить пользы.
И, конечно, не планировал стать членом компартии. Да я бы и не успел - ко времени окончания школы компартия утратила власть и жабья пасть капитализма заглотила меня тогда с потрохами, как жалкого кузнечика.
Это было более двадцати лет назад...
Продолжение, товарищи, следует