День клонился к ночи, утихал разъяренный пассат.
Я сидел на скамье, чью опрятность испортило время,
И держал на руках свой дневник, что пыталось ласкать
До последнего солнце, которое вскоре задремлет.
Дорогой мой дневник, мы не виделись тысячу лет.
Ты наверно подумал, что я тебя бросил навечно.
Признаюсь, у меня оправдания веского нет,
Просто ты теперь то, что в быту называется «вещью».
Ты наверное ждал и покорно пылился в углу,
Ну а я проходил хоть и близко, но всякий раз мимо.
Было время, когда ты свободно бродил по столу,
Оттого, что тогда был мне нужным и незаменимым.
А сейчас на тебе облицовка из времени – пыль,
И находишься ты среди старых, замшелых собратьев…
Я прощенья прошу, что оставил тебя и забыл -
Просто прошлое больше не жаждало крепких объятий,
Просто белой бумагой слова были не голодны,
Океан беззаботности высох. Жестокая суша
Обнажила собой беспросветные длинные дни,
Где едва ли хватало минут, чтобы что-то покушать.
Потому ты напрасно меня столько лет ожидал -
Я крутил колесо постоянства забот и лишений,
Но порой прекращал, проповедуя твердое «да»
Посиделкам во тьме в одного без малейших движений.
И в какой-то момент я решил прикоснуться к тебе,
Окунаясь в страницы, где прятались скверы и парки.
И в одном, несмотря на большое скопленье людей,
Я увидел себя на еще не обшарпанной лавке…