в девятнадцать, по факту,
ты должен хотеть ****ь все, что движется
а мне почему-то хочется
только где-нибудь напиться и там же вырубиться.
после стирки выжимаю носки
и сердце. только вот сердце никак не выжмется.
ни амбиций, ни денег, ни девушки, ни даже надежды,
как раньше казалось все просто и очевидно.
а теперь только желание вернуться в свои шестнадцать прежние,
и от безвыходности становится страшно и до боли обидно.
когда я был маленький был еще жив Джордж Харрисон и Пол Грэй,
а на днях Дэвид Боуи померл в свои шестьдесят девять.
кажется, что ничего и не может быть больше мрачней,
но как можно себе и в этом верить?
когда я был маленький, мой дедушка был еще даже не на пенсии,
а сейчас у него рак печени и метастазы в легких.
если бы мне сегодня вручили пистолет и на убийство лицензию,
я бы расстрелял все быдло и всех тупых и всех недалеких.
я бы сделал этот мир чище, я в это по-настоящему верю,
и хоть людей на улице станет меньше и будет холодно,
но больше никто не помешает мне открыть перед тобой двери.
ну, а в конце этой бойни я бы и себе выстрелил в голову.
не оставляйте меня, пожалуйста, одного
в этой комнате, она превращается в одиночную камеру
для смертника или душевнобольного.
я постоянно слежу, чтобы мое сердце не замерло.
я не могу заснуть и теряюсь в своем же сознании,
а по ночам рушится вся придуманная мной вселенная.
я застреваю в своем недоумении и непонимании,
как так вышло, что мы стали добровольными пленными.
я писал сам себе письма с мыслями, что все это может скоро кончиться,
а оно кончилось, не успев еще даже начаться.
я уже не понимаю, чего хочу сам и чего тебе хочется,
и непонятные вещи внутри меня начинают все чаще случаться.
всегда и особенно сейчас, кажется, самое гадкое -
определится, с годами я стал старше или постарел.
повзрослел уж точно, но все так же люблю сладкое
и покупаю в фикспрайсе шоколадные маффины за уже ****ых сорок девять рублей.