Жорж Лафенестр
Этюд
На неоконченную статую Микеланджело
Как при смерти старик, чьи губы побелели,
укутан простынёй, являет на постели
огромные бугры вспотевших рук и ног,
так в камне, словно ствол, изломанном сурово,
томится великан под мраморным покровом,
задавленно хрипит и в корчах изнемог.
Нет сил или остыл! Усталое тесало
в рождении рабу нарочно отказало,
чья жизнь была в душе отвергнута творцом.
Три века, день и ночь, сломать острог ужасный
бесформенная плоть пытается напрасно,
напрягшись, что есть сил, коленом и плечом.
В слепящий солнцепёк, под черными дубами,
в прохладе вилл, в церквах с резными куполами
его к сохе зовут собратья по страде!
Калека видит сад, чей аромат пьянящий
велит ему восстать для жизни настоящей,
несчастный рвётся ввысь... Постой! А ноги где?
Я вижу, я скорблю, я знаю эти дыбы.
Природа бьёт страшней, чем скульпторы могли бы;
никто из мастеров не стоит этих льгот,
чтоб землю наводнять этюдами пустыми,
сходящими с ума, нескладными, тупыми,
пока жестокий рок хребет им не свернёт.
Вот и она с утра встаёт и, напевая,
холодный месит прах, чтобы мечта благая
всесильною рукой оформлена была;
но вдруг бросает труд в неистовом припадке,
на запылённый пол швыряя в беспорядке
и полудуши все, и все полутела.
Никто их не считал, ублюдков и страдальцев,
хромающих, смешных, спелёнатых скитальцев
чьи спящие глаза горячий ветер жжёт;
по лучшим образцам подделаны в угаре,
и телом, и душой изломанные твари
в обетованный рай бредут который год.
Недуги род людской бичуют без устатка!
Хотя и спеет плод, во рту у нас несладко!
Доделан до конца кто мачехою злой?
Никто. Желанья в нас сильнее, чем мы сами.
Как из семян цветы исходят лепестками,
так мы всю жизнь прорвать стремимся саван свой.
Что ты в себе таишь, слепой и мощный идол?
Сражаясь страстно, в чём победу ты увидел?
Во тьме небытия ты жаждешь утонуть,
как мы, уснуть в скале, покойно и привычно,
хотя нам дверь в Эдем открыли иронично,
куда горящий меч нам преграждает путь?
Да! В тягостном плену мы у первоосновы:
и я не разобью своей души оковы,
удержит и тебя тюремный твой приют.
Бог или человек, — когда устал художник,
он безразличных дум становится заложник
и не вернёт рукам свой позабытый труд.
Нам лучше не просить, скрывая нетерпенье,
ни сил, ни красоты, ни голоса, ни зренья,
но ждать, в какой из форм осуществиться нам.
Нет! Лишь подлец и трус смиряются покорно,
и к небу с тем рабом взываем мы упорно
и скульптора клянём, пеняя божествам.
16 декабря 2012 — 31 января 2013
Оригинал: