мне выдали под праздник нелепое цветастое бельё.
под бежевые стены и серый потолок оно не в масть.
и, кажется, смеётся над этой нестыковкой вороньё,
заглядывая в окна и склёвывая с них хрустящий наст.
сестра-хозяйка, видно, решила, что мне будет веселей,
когда средь белых коек моя кровать цветами запестрит,
а я матрац кровавый укрыть хотела белым, без затей.
она, стеля цветное, мне жалилась, как мучает гастрит.
шесть человек в палате глотают дух болезней и лекарств.
бескрылыми птенцами молитвы рвутся в небо, да невмочь
земное тяготенье никак не одолеть им здесь сейчас,
но, может быть, позднее кому-то крылья прикрепят на скотч.
нам елку нарядили, не знаю кто, но тут она как сюр.
и аж по две гирлянды развевили в столовой и на пост.
а в детском отделеньи рисунками заклеен вестибюдь.
им очень нужен праздник - надежда здесь - единый антидот.
в палату возвращаюсь. где пост, на стуле женщина сидит.
под пляшущей гирляндой ей капельницу ставит медсестра.
она уже привыкла - который год ей вводят герцептин,
в одной руке иголка, в другой пестрит любовная мура.
в палате все старушки с тоской гнетущей смотрят на меня.
а я на них с завидкой, ведь сколько бы могла еще годков...
и белые снежинки туда откуда падают манят,
но, может быть, сегодня баланс сведется жизнью в ИТОГО.