Защита диссертации
А сегодня опять проснулся часа в три и ни как потом не засну. Пришлось включить «снотворное». Воткнул «таблетки» в уши и стал ждать результата. Слышу, базарят два мужика. О чём идёт речь, не могу понять. Кто говорит, тоже не знаю. А сам думаю,- может оно и лучше, что не знаю кто и о чём. Но тут ведущий назвал своего собеседника по фамилии, и эта фамилия лишила меня сна на всю оставшуюся ночь. Перед ведущим сидел Иван Охлобыстин. Этого Ивана я совсем не знаю. Мне кажется, что он придурковатый маленько. А вот его фамилия унесла меня в далёкую молодость. И я вспомнил другого Охлобыстина. Хотя сам удивляюсь, как это я смог запомнить, мы же тогда так надрались…
А дело было в Донецке. Муж моей родной сестры, надумал защитить диссертацию по химии, и для этой цели выписал двоих учёных, тоже химиков, чтобы они ему задавали всякие умные вопросы. А чтобы вопросы были не шибко умными, мне мой шурин поручил опекать одного из профессоров. Достался нормальный такой доктор химических наук, по фамилии Охлобыстин. А второго химика, фамилию запамятовал. Только он был особенный. Чистейшей воды альбинос и к тому же умный.
Как и положено, гостиницу им заказал соискатель, а мне предстояло поехать к ним и привезти их в институт. Я не стал кочевряжиться, а просто поехал в гостиницу на трамвае. К тому же рядом с домом сестры находился, целый парк трамваев и мне не надо было куда-то идти. Короче, приехал я к ним, а они уже собираются. Моему доктору оставалось обуть только башмаки. Но вначале он должен был их выудить из-под кровати. Доктор химических наук стоял на коленях, отвернув морду в сторону, и рукой шарил под кроватью. Наконец это ему удалось.
Да лучше бы он их не доставал. Их же надо было хотя бы немного причипурить, прежде чем обувать на профессорские ножки, до того они были неказистыми. Поэтому и запомнились они мне на всю жизнь. И морду он отворачивал не зря, когда завязывал шнурки, так думал я, глядя на эту процедуру.
Я был уверен тогда, что ему кроме науки химической ни чего больше не надо. И тем более обращать внимание на какие-то зачуханные башмаки. Но, как потом оказалось, я жестоко ошибался. По поводу его отношения к жизни.
Не помню, сколько времени длилась защита диссертации, знаю точно, что она закончилась благополучно. У меня даже авторский экземпляр диссертации сохранился с тех пор. Точнее - реферат диссертации.
Я понимаю, мои читатели ждут, когда начнётся банкет. Ну, я же к этому и подвожу базу. Не могу же я просто сразу ляпнуть ни с того ни с сего про банкет. Надо же как-то по умному подойти к этому вопросу. А я ещё не придумал, как.
К тому времени шурин получил, или мать его, как вдова погибшего фронтовика, квартиру. Хорошая досталась хрущёвка. Но жили они очень бедно. Поэтому моё отношение к предстоящему банкету было сугубо отрицательное. Я не понимал, как можно, зная, что человек из последних жил собирает деньги на банкет, соглашаться на такое мероприятие. Но такой обычай был и ничего здесь не поделаешь. Правда, цены в то время в ресторане, позволяли иногда нищему народу «расслабиться» Да, за червонец можно было хорошо посидеть. А кормили и поили не хуже, чем сейчас. И если заказывал коньяк, то его тебе и подавали. Правда и то, что зарплаты были нищенскими.
Однако я отвлёкся, пора идти в ресторан. Пока не забыл, сообщаю, в том ресторане было два зала. В одном гулял новоиспечённый кандидат химических наук, а в другом студенты что-то отмечали. По расписанию я сидел рядом с товарищем Охлобыстиным. Тогда господ у нас в стране Советов, не было.
А господин альбинос ухаживал за дамой, кажется, он привёз её с собой. В нашем зале было не плохо, но почему-то меня с профессором, ну с моим подопечным доктором,- так и тянуло в другой зал. Не люблю я описывать попойки, да и пить то не люблю. Хотя, когда доходишь до определённого рубежа, всегда отказывают тормоза. И редко кто может остановиться. Не сработала тогда тормозная система и у нас.
Не знаю, каким образом, но мы оказались в другом зале. А там было на много веселее. И мне было всё сложнее и сложнее контролировать состояние доктора химических наук, профессора Охлобыстина. Мой шурин поручал мне следить за тем, чтобы он не перепил.
И дался мне этот шурин. Николаем Семёновичем его зовут. Он живёт и здравствует до сих пор. Преподаёт химию на французском языке. Поэтому и не выгнали, пока. Правда, дали ему всего полставки. Раз на полставки, то теперь он просто Мыкола. Сам видел его паспорт, так и написано, Мыкола. Это работа бывшего президента Украины- Ющенки. Опять отвлёкся.
А поскольку мне тогда и тридцати не было*, причём, много не доставало, то мне, наверное, тоже тогда не помешала бы опека.
Не знаю, как воспримут мои читатели ещё двух персонажей, они не последнюю роль сыграли в моей жизни.
На защиту диссертации попала по случаю и моя мама. Она приезжала подлечиться. А тут и оказия случилась с банкетом. На банкете она, конечно, не была. Потому, что родилась ещё до революции и всю жизнь прожила в деревне, ни когда не училась в школе. Ни писать, ни читать не умела. Но она умела сочинять письма и всегда диктовала и нам детям, и отцу, когда требовалось их написать.
Она была мудра и обладала врождённым чувством такта и скромностью. За эти качества зять и обожал её. А материнские функции взяла на себя моя младшая сестра, жена Николая, Нина. Она, как хозяйка следила за тем, как протекает банкет. За банкетом она, конечно, следила. Но мне кажется, что внимание её было сосредоточено на муже. Поэтому мы и ускользнули из-под её негласного надзора, в другой зал.
Кажется, вспомнил, почему нас тянуло в тот зал. В нём находилось девчонок на много больше, чем особей мужского рода. И ещё потому, что девочки относились к нам с симпатией. А почему бы и не относиться так. Я был тогда молодой и красивый, а он не старый и доктор наук. Конечно, сейчас я не помню, как реагировал мой организм на контакт с молодым телом девушки во время танца. Но я знаю, реакция была. Она длилась всю ночь.
Опять я ляпнул лишнего, снова читатели будут думать не так, как надо. Сейчас бы подкинуть эротическую составляющую на сексуальной основе, но для этого нужно помнить, то состояние организма, а я за давностью лет его на прочь забыл. А другое состояние врезалось в память навсегда. Ох, и надрались мы тогда! И я должен честно признаться, что не справился с поручением – уберечь профессора от перепоя.
Не помню, на каком этапе он мне сообщил. что в его организме живёт РАК и жить ему не известно сколько, и катись оно всё в тар тарары… Поэтому у меня не было морального права ограничивать его в чём-то. А если его не стоило огранивать, то самого себя - тем более.
А ресторан, между прочим, закрылся и гуляющий народ оказался на улице. О том, что я не пошёл домой, в смысле к сестре, виновата она сама.
Как порядочный человек, я должен был сопроводить моего подопечного доктора в гостиницу. Но этого не случилось. Мы оказались в центре молодых людей и двигались вместе с ними. Возможно, мы были единственные иногородние, кто был в этой подвыпившей толпе. Мы не представляли куда идём и зачем. Они вывели нас на берег какого-то озера.** К уютной эстрадной площадке.
Толи случайно, толи специально туда и пришли. А здесь то и началось то главное, что мне запомнилось на долгие годы. Не отрицаю, в связи действием алкоголя на мозги, всё происходящее воспринималось в превосходной степени. Но в памяти, то осталось именно так, как и воспринималось.
Вы только представьте: тёплая южная ночь, озеро, на берегу открытая эстрада. Мы с радостью отдали дань уважения скамейкам. А девочки и мальчики моментально оккупировали сцену. И тут же начался концерт. Он длился до утра. Было такое впечатление, что мы, действительно присутствуем в театре.
На самом деле это и был настоящий театр, только летний, под открытым небом. И зрители были настоящие, только два пьяненьких человека. Номер следовал за номером, мы с профессором бурно аплодировали и совершенно не думали о том, что кто-то не спит, и ближе к утру не находит себе места. С восходом солнца закончился концерт, и наступили будни. А когда я вернулся домой, то увидел, что прошедшую ночь мои самые родные люди не сомкнули глаз. Я увидел, как они облегчённо вздохнули. А потом я услышал всё, что положено и запомнил на всю жизнь.
*Мне тогда было 34 года. Шёл 1973 год
** Озеро в городе Донецке, называют – ставок
20.12.12