А Воланд в сквере пиво пил
на женщин он смотрел чуть искоса,
ему хотелось женщину постарше, лет на сто,
с изысканностью тех манер, на розовых платках...
Тарань лежала на столе,
как мумия смотрела, одним лишь глазом
он пивом запивал, сушенный гнев
и женщину хотел понять, с бидоном, справа.
Машина с бочкой продавали масло
народ толпился не спеша,
а постовой облизывал свисток невзрачно
он так хотел любви, еще с утра.
Взгляд все сказал, куда идти, что делать
и все расписано, по тем минутам дней,
и плащ с подбоем красным, словно ширма
он тоже говорил, но на другом конце.
Зашиты рты, капроновым напевом
и нить проходит, тенью глаз,
и проливается вся жизнь тем маслом свежим
и напивается, сквозь нить, и рот и голова...