Я инженер, как в песне БГ и жизни другой не хочу.
У меня есть мой дом и моя голова, после пятницы два выходных.
У меня есть коллеги, родные, друзья, было море прекрасных девчуль,
и не вышло меня обручить и сковать, и ударить с лихвою под дых.
Я был счастлив своей инженерной стезей, вы не верите?
Это так.
И скупою мужскою по-бабьи слезой не был тронут за сердце, дурак.
Если б только я знал, кто таков, кто таков, эту чертову горстку слов,
я бы выпил бокал за друзей и врагов в этой сказке иллюзий и снов.
Началось все с газеты. Там было ко мне обращение маленьких букв.
Мол, ты слышишь, дружок? Ты сейчас на войне, смерть у ног твоих и у рук.
Мол, скорей просыпайся, от комы своей, наш холодный и призрачный друг.
Оторвусь от газеты, смотрю на друзей и без паники пиво беру.
— Эй, смотрите, ребята! Газет юморок стал в последние годы острей!
— Ты про что? Ты про это «сдаю в краткий срок»?
Побледнев, я смотрю на друзей.
— Ладно, хватит, смеяться, написано тут, анекдот: «смерть у рук и у ног»
— «Сдам квартиру, хороший и чистый приют», не считаю, что это смешно.
Я смотрел на друзей, их скучающий вид не таил ни ухмылок, ни зла.
Здесь квартиру сдают, говорили мне все, и душа и меня обмерла.
Мне работа претит, даже пиво горчит, я усох, потерял аппетит.
Я старался прорваться, до правды дойти, и однажды проснулся один.
Не в постели родной, не с любимой герлой, я проснулся в больничной пыли
Отчего-то ужасно, до мерзости злой и тотчас навестили — позлить.
— Эй, бандюга, изволил вернуться домой, да, неплохо побили тебя.
Видно способ посланий и вправду помог, на, держи, вот, «привет» от ребят.
Передали конверт, прочитал о себе. Криминальный, мол, авторитет.
Я подрался, ломая башку и хребет, я убил и упал в темноте.
Но отмазали братья, скупили суды и опять я на дело иду,
и теперь у меня целых семь выходных, только боль от терзающих дум.
Оказался я тем, от кого воротил инженерный напыщенный нос.
Пять порезов и пуля почти что в груди, плюс озлобленный алчный мозг.
Я работал, но плохо. И вечно искал в разноцветье журналов-газет
то посланье о коме, где смерть на руках, просто смерть — и туши белый свет.
И однажды узрел (на рекламном щите) и в тот день я в сознанье пришел.
Восемь лет, очень болен и бледен, как тень, будто плата за каждый грешок.
Инвалид. Это смерть по карнизу стучит. А я тихо сгораю во тьме.
Я такой молодой, я вздыхаю в ночи, и зачем это выпало мне?
Что мне злой криминал не допел, недодал, почему не варилось Мне в нём?
Убиваю — подумаешь, эка беда, но зато на ногах и живьем.
Или век инженерный, пусть платят гроши, а хлопот миллионы на дню.
Не учусь, не работаю. Это ли Жизнь? В этой ветхой больнице тонуть?
Я пытался заснуть так же крепко, навек, чтобы сладко и радостно спать.
Пусть я маленький, всё же — большой человек! Побеждаю любую напасть!
Я нырял в эти дни, но, увы, не ушел, не заснул, эту боль не унял.
И тогда я подумал, а сколько еще этих ком у тебя и меня?
* * *
Впрочем, я инженер, будто с песни БГ, улыбнувшись, тихонько сошел.
И теперь мне плевать, я ли «в», я ли «вне», и теперь все в порядке с душой.
Но на омуте зеркала болезный стан, и газеты пускаются в крик.
Только знайте — отсюда уйду я, когда
этот мальчик
на койке
сгорит.