Тихо луна поднималась над городом,
Снежные хлопья мели все сильней.
Ночь. Минус тридцать. Промозгло и холодно.
Вьюга сквозит из оконных щелей.
В маленькой комнатке зябко и сыро.
Скрипнула чуть приоткрытая дверь.
«Спи моя мамочка, спи моя милая!
Утром проснешься – и станет теплей!
Знаю я, как ты устала, родимая!
Трудно тебе от работы своей.
Вот отдохнешь, хоть немножечко, милая,
Сна уж не знала ты столько ночей!
Я тебя серым платочком накрыла,
Как накрывала ты раньше меня.
Чтож, я померзну, погрейся любимая.
Спи! Хоть немного, поспи за меня.»
Где-то в дали, над заснеженным облаком
Свистнул, зажегся сигнал в темноте,
Тут же погас, гром пронесся над городом.
Город потоплен в кровавом огне.
Тихо луна поднималась над городом,
Снежные хлопья мели все сильней.
Год сорок первый. Промозгло и холодно,
С каждой минутою все холодней.
На табуретке, в обнимку с коленями,
Лет четырех девчонка сидит.
И напевая что-то тихонечко
В мерзлые окна, качаясь глядит…
Рядом, на темной кровати, бледнеющий,
Губы застывшие чуть приоткрыв,
Труп молодой и измученной женщины
Мирно покоился, муки забыв.
Сколько сирот, породила блокада..
Сколько тяжелых, мучительных дней…
Под метроном хоронили солдаты
Изглодавших своих матерей.
Подвиг великий в стенах Лениграда
Раной остался в сердцах на века.
Гордость и боль порождают отраду
Веру, что зимняя ночь коротка…
Тихо луна растворилась над городом
На горизонте занялся рассвет
В маленькой комнатке больше не холодно.
Через окно пробивается свет.