Не снимай пальто, мы здесь ненадолго,
Только окна белесым покроются льдом,
Прошепчу тебе тихо:
«Аривидерчи, подруга!
Пойми, не для нас океан спит вдвоём.»
Ты в обиду ударишься вьюгами, милая,
И губы рудым лучём подожмёшь,
Спросишь:
«Куда же идти – в само море открытое?
Или пристань искать под колючим дождём?»
Серебром заблещешь остывших глаз,
До руки – своей холодной коснёшься…
А что мне, в ответ стрелой пару фраз?
Мол, не смотри так –
Ничего уж в груди не забьётся?..
И отчаянно прядью волос побелевших
Заденешь рубашки моей полотно,
И жалость во мне заиграет, заплещет...
Тебя обнять –
Как в пропасть упасть. На самое дно.
Не посмею. По рукам пущу цепью ток,
Губами только прильну к вискам,
Ты прости, что моя любовь к тебе – рок
И тянет во тьму к затонувшим судам.
Ты прости и беги прочь мимо огней
Из окон, где так неприветливо,
Не нашла ты ни луж, что уж – морей!
Пыль лишь в глаза,
Да песка горсть бесцветного;
Ты беги и пышных сиреней облако,
Пусть платья подол тебе не дерёт:
Сердце твоё не раз мной уродовано;
А моё и вовсе в прах стёрто другой.
Вот осталась мне комната опустевшая:
Жёлтый кафель и тусклый больничный свет:
Мне в груди – чёрных дыр ещё сто преднамечено:
Привычка любить – исключительный вред.