«Многие сводят нашу цикличность к свободе и закручиванию гаек.
Жизнь сложнее.
Поместье, вотчина, откуп, опричнина.
Разнообразие привносят смута и пугачевщина, которые бывают в любой точке цикла.
Свобода и закручивание гаек на поверхности – в газетах и ТВ, как набегающие морские волны полируют вечную скалу самодержавия и гальку у подножия её – крепостное право».
Академик Саломон, нобелевский лауреат
У большинства из нас типичное и одинаковое представление об истории, как её нам преподавали в СССР, и преподают по сей день.
А именно. Существует исторический процесс, работают его движущие силы, волнуются классы и группы, чьи общие интересы создают закономерности и противоречия, существует коллективная гордость и коллективная вина.
(Не у нас вина, конечно. У немцев, например, вина.
У нас только гордость, потому что нам нечего стыдиться.
Почитайте хотя бы учебник истории для пятого класса, если не верите!)
Якобы существует историческая дорога или путь, по которому идёт страна и общество.
Идёт вперёд или пятится назад. Или наоборот – застыла и никуда не идёт.
И вот нужно оплачивать это движение вперёд, а если мы хотим идти быстрее, то разумно заплатить больше вплоть до гибели людей.
Нас учили, что гибель и страдания людей оправданы успехами в этом движении вперёд.
Такое отношение к истории, а вернее – к жизни родилось не в СССР и даже не в Российской Империи.
Подобные взгляды, эти чудовища разума, продукт немецкой философии и британской политической школы были очень популярны в 19-м веке во всём мире, кроме, пожалуй, США, где вообще ещё не было в то время общественных наук.
(Не оттого ли, кстати, Америка сегодня – чуть не сказал, впереди – я ведь тоже продукт той же школы? Нет, не впереди, а просто самая сытая страна в мире.)
Идея о том, что исторический процесс существует объективно, охватила умы людей.
Конституция это хорошо для исторического процесса, а рабство – плохо.
Не для раба плохо рабство, не для хозяина, которого рабство развращает, а для развития, понимаете?
Не будет рабства, и мы будем быстрее двигаться вперёд.
Казалось бы безобидная, и даже правильная мысль.
Но из-за того, что она всё же неверна, она небезобидна.
Любая идея, правильная или неправильная, может принести беду, но с неправильными идеями это случается чаще.
Что такое процесс? Что-то должно меняться.
Сегодня оно равно 10, завтра 9, но послезавтра 12.
Значит процесс идёт!
Что это? Уровень жизни? Отношение к женщинам и детям, к инвалидам?
Продолжительность жизни?
Допустим это качество жизни.
Мы наблюдаем увеличение массы и ширины костей в захоронениях по всей Европе, начиная с 13-го века. Люди стали лучше питаться, значит, стали лучше жить.
В России такое увеличение наблюдается до 16 века. Затем кости застывают, а после отмены крепостного права устойчиво растут и быстро догоняют европейские кости.
Процесс идёт? Отмена рабства повлияла на процесс?
Мы не знаем.
А если наоборот?
Если изменился климат, ведь погодные циклы длятся столетиями или появились новые сорта пшеницы и методы вспашки, а за ними выросли урожаи, что привело к улучшению питания крепостных, они стали жить сытнее и стали более грамотными, что побудило власти отменить рабство?
Мы не знаем!
Мы не знаем что здесь первопричина.
Марксизм это ещё одна развилка идеи о прогрессе и развитии.
Нужно двигаться от меньшей справедливости к большей – вот и весь марксизм, который уточнил идею исторического процесса.
Чем больше справедливости, тем лучше жить человеку. Ещё одно уточнение марксизма.
Движение от меньшей справедливости к большей, по мнению марксистов, не просто необходимость, но непреложный закон истории.
Хотим мы того или нет, но общество само по себе движется от меньшей справедливости к большей и в конце концов достигнет предела справедливости – коммунизма.
А если так, то почему бы не ускорить процесс, пользуясь, конечно, тем оружием, которое нам дала природа – человеческим разумом?
А раз так, то вполне разумно расстрелять несправедливых людей – богатых, которые естественно справедливости не хотят. Жалко, конечно, их, богатых – тоже ведь люди, но ради движения вперёд, ради счастья внуков, ладно уж, закрыв глаза от ужаса, прикончим сотню другую тысяч несправедливых людей, вышлем их за рубеж или сошлём в Сибирь на перековку.
Русское уточнение марксизма, взятое, впрочем, во Франции.
Не забудем, что мы уточняем ложную идею об историческом процессе.
Ещё одно уточнение ложной идеи.
У немецкого народа есть жизненное пространство. Чем больше людей живёт в Германии, тем большим должно быть его жизненное пространство.
Расширять жизненное пространство нужно до естественных границ – морей, гор, пустынь.
Всё это важно, потому что исторический процесс идёт вперёд. Он идёт, понимаете!
Значит и мы должны идти. Нам нельзя стоять на месте. Нужно идти.
До Тихого океана – логично. Урал низкие горы.
Британские учёные рассуждали детальнее.
Поскольку Германия не сможет победить Россию – и никто не сможет, говорили британцы – то Россию полезно оставить русским.
А заодно пускай Россия забирает Индию и Персию.
О, как это нравилось большевикам, а сегодня – Дугину!
Но для чего всё это?
Не забываем, ради исторического процесса, который должен идти более правильно и соразмерно росту населения, его потребностям в пище, жилище, одежде, справедливости.
Кстати, вопрос.
Почему ни Германия, ни Британия и вообще никто никогда не сможет победить Россию, по мнению британских учёных начала 20-го века?
Очень просто. Потому что от границы России до Москвы, а тем более до Урала не долетит ни один бомбардировщик, а если долетит, то у него не хватит топлива вернуться назад.
Во как! То есть после появлением стратегической авиации и ядерного оружия вкупе с баллистическими ракетами, исторический процесс уже возможен без России?
А на кой она сдалась, если её можно разбомбить!?
Пока нельзя было разбомбить Россию, то она была нужна для процесса, а поскольку теперь это возможно, то и хрен бы с ней. Так?
Абсолютная чушь, потому что никакого исторического процесса объективно не существует в принципе!
Измерить скорость нельзя, что именно измерять нам неизвестно, каковы причинно-следственные связи в шестерёнках процесса непонятно. Точка.
Всё ложь и провокация, с целью получить свою кафедру в университете, оправдать политику короля или царя, а ещё лучше стать полезным королю, потакая его амбициям на захват новых земель.
Важно ещё то, что как только немцы и британцы сформулировали идею исторического процесса, следом турки и русские стали её повторять при дворах султана и императора.
Только естественно в свою пользу. У британцев есть процесс, и нам надоть.
Есть и более тонкие вещи.
Чему нас ещё неверно учили школа и ВУЗ в СССР – что прогресс можно ускорить за счёт ликвидации многоукладности или стирания разнообразия.
Шиш там!
Именно разнообразие форм гарантирует устойчивость. Особенно в период кризисов, которые неизбежны всегда, а не только при капитализме.
Разнообразие (региональное, экономическое, национальное и политическое) даже не столько гарант устойчивости страны, как единственный двигатель полезных изменений.
Даже разнообразие между столицей и провинцией создаёт поток энергии, но это плохое разнообразие, если оно единственное.
Нужны другие разнообразия.
Потому что столица всегда богаче и жизнь в провинции замирает, а пустые окраины охотно заселяют инородцы и иноверцы, а там уж у кого больше бабы рожают, как говорится.
Нет никаких объективных данных о том, что исторический процесс существует.
Но что тогда делать? Мы разбомбили – нет, не Россию – а всю общественную теорию развития к чертям, а что делать теперь?
Не развиваться, не создавать проекты и прожекты? Ради чего тогда жить, если ничего нет? В конце я собираюсь дать ответ, который считаю верным.
А пока ещё пару моментов.
Идея об историческом процессе и смене общественных формаций базируется на другой неточной идее.
Якобы существуют два типа явлений – явления случайные и закономерные.
Верующие православные люди называют это Божьим промыслом (закономерно) и Божьим провидением (случайно).
Или спор о том, как появилась жизнь на Земле – случайно или её создал Бог?
Ни то и ни другое, о чём сказано в Книге Бытия следующим образом: «И увидел Он, что это хорошо».
То есть Бог создал её случайно или преднамеренно – мы не знаем, но увидел, что это хорошо и поэтому сохранил.
Но и без Библии жизнь показала, что существует, по меньшей мере, ещё один тип явлений, кроме случайных и закономерных. Эволюционные.
У эволюционных явлений есть много свойств, которые отличают их от явлений случайных и закономерных, но здесь для нас важно только одно свойство. А именно.
Последствия блокировки или вмешательства человека.
Если мы заблокируем случайное явление, то приведём систему в то состояние, которое она имела в прошлом – до явления.
Например, ликвидируем наводнение или построим дамбу, чтобы его избежать.
Если мы заблокируем закономерное явление, то наша система может приобрести новые свойства – как полезные, так и вредные для нас.
Например, мы заблокировали всемирное тяготение. Полетели в космос.
Или мы заблокировали человеческую жадность, ограничив зарплату.
Что-нибудь полезное из этого можно получить, но возможен и вред – человек будет плохо работать, потому что жадность и зарплата связаны закономерно.
Но если мы заблокируем эволюционное явление, например, денежные отношения, то нас ждёт беда.
Большая или малая, но всегда!
Деньги это не изобретение – закономерное или случайное, а эволюционное явление, как и частная собственность.
Я ведь почему считаю себя марксистом и коммунистом? Потому что всю жизнь знал и верил, что частную собственность можно демонтировать.
Вопрос лишь в том, полезно это или вредно в данном месте и в данное время.
А нельзя! Нельзя демонтировать и даже преобразовать частную собственность без ликвидации самой вещи.
Частная собственность это не институт, не справка БТИ, не право продать или завещать вещь. Вернее, всё это вместе, но нечто ещё.
Частная собственность это неотъемлемое свойство вещей, которое сложилось в результате общественного договора между многими людьми за долгие столетия.
Такие явления как частная собственность невозможно отменить законом или случайностью, если сама вещь цела.
Свойство вещей принадлежать человеку немедленно восстанавливается.
Кому в СССР принадлежал Кременчугский кожевенно-шорный комбинат, который производил конскую сбрую и в 21-м веке и по-прежнему её производит?
Сталину, конечно.
Товарищу Сталину, который делегировал свои права министру, а тот директору.
Но в любой момент без объяснения причин и Сталин, и министр могли вернуть себе любые права собственности.
Сталин не мог продать завод? Элементарно. Мог демонтировать станки и передать в Китайскую Народную Республику товарищу Мао.
Мог и в США продать.
Сталин бы не получил за это денег?
А ему деньги были не нужны.
Коммунистическая партия США вполне могла получить от покупателя завода миллион долларов. И Сталину меньше хлопот и дело сделано!
По просьбе передовой комбайнёрки Паши Ангелиной Сталин сохранил общинную собственность на землю в её родном районе в Приазовских степях. Не было там коллективизации и колхозов.
Формально их создали, но каждый работал на своём наделе. И кулаков не тронули.
Но я обещал ответить на вопрос о смысле жизни. Ни много, ни мало.
Единственное что мы точно знаем о жизни, это то, что она усложняется. Жизнь вообще как явление от амёбы до звероящера, но и жизнь человека и всего человечества тоже усложняется.
Измерять сложность мы пока не можем, но её можно прочувствовать и косвенно измерить годами учёбы для того, чтобы занять среднюю ступень социальной лестницы.
В Древнем Риме учились год-два, сегодня десять-двадцать лет.
Поэтому попутно надо сказать, что идеи об историческом развитии, марксизм и т.д. это не ложные идеи.
Они сыграли свою полезную роль на своём этапе усложнения нашей жизни. Поклонимся им и порадуемся, что дожили до этого дня или вообще родились.
У нас нет критериев, чтобы отличить явления закономерные от случайных и эволюционных.
Землетрясение случайное явление? Насколько закономерны революции?
Мы не знаем. Мы даже не знаем, насколько закономерен технический прогресс. Люди жили в каменном веке десять тысяч лет. Не было у них прогресса.
В середине 20-го века, благодаря работам Пригожина, мы поняли, что вмешательство в жизнедеятельность сложных эволюционных систем, какими являются физико-химические растворы и человеческое общество, чревато дополнительными кризисами – точками бифуркации.
Подобные вмешательства должны быть ограничены по времени и усилиям (энергии вмешательства).
Тонкие методы измерений, социология, сетевое планирование, которые стали нам доступны, позволяют сделать такое вмешательство менее болезненным для системы.
Но что же дальше?
У нас нет теории? Есть! Она тоже не панацея и может навредить.
Но она есть и называется институциональная теория.
Есть масса доступных материалов по ней – лекции Аузана, например, но о двух выводах скажу.
1. Сменяемость власти. О том, что власть развращает известно давно. Но дело не только в этом.
Власть не может учесть интересы всех слоёв общества в равной степени, поэтому люди у власти должны периодически меняться.
Нужно с некоторой периодичностью перемешивать элиты, отправляя одних на конюшню, а других – на скачки.
2. Субсидиарность. О ней хочу сказать подробнее.
Принцип субсидиарности зародился не в рамках институциональной теории, а проник туда как вирус или паразит, но закрепился и выжил.
Обычная судьба идей.
Согласно принципу субсидиарности проблемы должны решаться на максимально удалённом от центра уровне управления и максимально близко к тому месту, где проблемы эти возникают.
Проблемы города – в городе, области – в области и т.д.
Только те проблемы попадают наверх, которые добровольно переданы снизу.
Ну и бюджеты так же должны формироваться – снизу вверх.
В рамках субсидиарности возможны любые формы. Не нравится луганчанам частная собственность? Да, пожалуйста!
Национализировали всё, что есть на территории и живите в своё удовольствие.
Начался у вас голод и болезни из-за того, что заводы, которые вы национализировали, ни черта не работают? Бывает.
Просите помощи у центра. Обращайтесь в Красный Крест, обещайте народу светлое будущее.
Кому какое дело!
Возможна ли у нас нормальная субсидиарность и почему мы бесконечно кружим от вотчины до поместья, и дальше через откупа и опричнину к новой вотчине?
Потому что монархия и рабство у нас сохраняются, пусть и в новых формах.
Но может ли так быть, что монархия и рабство это тоже эволюционные явления и неотъемлемые свойства Родины, например?
Отменим монархию и Родине кранты?
Вполне возможно, но, только смотря, что считать Родиной.
Моя Родина, например, называется Советский Союз и ей давно уже ничего не угрожает, потому что мёртвые не потеют.
В Украине, где я сейчас живу частично остался советский народ, но его мало.
Янукович попытался отменить украинскую субсидиарность, ограничив местные общины, и получил Майдан.
Вернее, Майдан был широким явлением, которое местные общины встретили с поддержкой или безразличием, потому что Янукович всё заграбастал и всем надоел.
Стоило Януковичу вмешаться в эволюционный процесс евроинтеграции, который шёл без Януковича и с его участием 20 лет с изменениями сотен законов и правил, с пропагандой и агитацией, но главное любому же видно, где больше зарплата, как страна взорвалась.
Теперь Порошенко пытается получить всю полноту власти. Флаг ему в руки, но не выйдет!
Можно, конечно, обрушить на страну вал имперской пропаганды, но для этого нужно держать в кулаке все СМИ, да ещё знать, как ими вертеть.
Ни того, ни другого в Украине не наблюдается – к добру или к худу.
Заключение. Тема эта бесконечна. Я лишь попытался изложить ряд её аспектов немного иным языком – дать другое приближение к неведомому.
Академика Саломона и его цитату вначале я придумал сам. Созвучие с украинским салом и иудейским царём случайны. Можно же помечтать!