Она встретит его в сентябре, или, может, под Новый Год,
когда все прилавки пестрят предпраздничными чудесами.
«Ты смотри-ка...а он всё такой же, ни тебе горести, ни забот,
всё так же чертовски хорош» - оценит и дрогнет, закрыв слезу волнистыми волосами.
Он узнает её, наверное, за три мили – орлиный глаз,
но не выдаст себя, ни скула не дёрнется, не качнётся бровь.
Он раньше при виде её взрывался, сходил с ума, только в этот раз
как ты ни жги его взглядом, даже не потеплеет кровь.
Она спрячет в пальто ладони: «только не вскрикнуть, не вскинуть руки, не побежать,
да уймись ты уже, подери тебя чёрт, ему славно дышится, хватит сопливых драм!»
Побредёт сквозь бульвар словно на автомате, стараясь ровней дышать,
вспоминая, что более никому так не любила готовить завтраки по утрам.
Он пройдёт её, как положено незнакомцу, не поднимая глаз, даже не обернётся вслед,
Только выдохнет в стойку пальто, ссутулится – слишком холодно – и продолжит путь.
Молча подумает: «вот же, не виделись…кстати, а сколько лет?
Мой Бог, Ты уверен, что вот сейчас, не когда-нибудь?»
И, конечно, она вернётся, откроет входную дверь, из последних сил
бросится, не раздеваясь, когда-то на общую с ним кровать.
Он откинется на сиденье, попросит ночного таксиста, чтобы притормозил
на пути к воздушному терминалу. Он останется зимовать.
Они, может быть, встретятся – где-то под Новый Год или по весне
на всё том же бульваре с молчащим, но, безусловно, всё знающим фонарём.
Встретятся сцепленными в замок руками, успевая подумать: «в красивом сне
совершенно не стоит считаться с календарём»