Пролог
Мой стих, перерастет в рассказ,
Из него сделан, мыслей каркас,
Грустную историю поведать я хочу,
Садись, мой путник, и кричи: «Улечу».
Итак, дело было дней 5 тому назад,
Ночью на площади проходил парад,
Парад в честь Нового Года,
Я думал, тогда что такое свобода,
Дело было на обеде, 31 числа,
И я покупал себе еду, и жизнь была проста.
На рынке, точнее, базаре,
В бешенстве толпы разгаре,
Я стал свидетелем людей,
Которые только вышли из церквей,
И имели с собой много идей,
Расскажу вам, отрывая от грудей.
Когда все люди мчались как кони,
И не было места маленькой пони,
Я стоял на стороне прилавка,
Где давно проходил- Йозеф Главка,
Смотрел на дорогую рыбу,
Она похожа была на царь-рыбу,
Она уже была мертва,
И голова уж не светла,
Но душа, не трогается рыбой,
Она создана судьбой,
И от судьба-злодейка дней моих,
Суровых, когда я видел только чужих,
И мой взгляд нигде не мог увидеть своих,
Также не видел, колоколов твоих.
Я увидел людей, что покупали,
Они душу мою на куски драли,
Какие люди, как я счастлив,
Какой же мир несправедлив.
Какие разные судьбинки,
У нас людей, мы ж все пылинки.
Какой жесток же рыбы продавец,
Не продай свою душу, же, наконец,
О бедные существа, бедные люди,
О беда в государстве, думайте о чуде
Изволю себе я дальше изложать,
И от имени их благородного выступать.
Не знаю я их имен, я сам их назову,
И с этого начну, воображаемую главу,
Я сужу их по судьбе,
Но не забываю о Библии в мольбе,
Не судите других людей,
Не будите, судимы от тех же людей,
Позволю себе их назвать,
И к великому себя прировнять,
Хочу быть как Владимир Маяковский,
Но, на радость душе, я не король псковский.
Исходя из того что я не глаголил,
Я себе роль создать соизволил,
Чтоб мой глубокий рев слышен был,
Мой голос будет – Иоанн Сизокрыл.
Я буду писать в другом формате,
Но без ведомостей на плакате,
Задумайтесь, из-за моих писанин,
Кто же в раю серафим?
Действие первое
Иоанн к людям, обступившим лавку
О наши люди, какие вы гнилые,
Умы людей, таких как вы- малые,
И эта гниль впиталась в душу,
Не выйти, демону на сушу,
Как может греть, черная мысля,
Ведь даже поджигать лагеря,
Вам хорошо, когда другим худо,
Вы за луной, на 7 небе, когда легко,
Не надо ныть, вспоминая чудо,
Уж запомните, падать не мягко,
Упасть на землю, с Бурж-Дубая,
И умереть в земле, не зная, Рая,
И Вавилон перетащить с собой,
В содом, зарыться, в земле гнилой.
В голове, испорченное поколенье,
Которое вызывает лишь презренье,
И портит чудное мгновенье,
И хочется, порой одно, забвенье.
Посмотрите на себя, ради смеха,
Важные люди, глазу моему утеха.
Толпа обступила меня до основы,
Я истины глашу, которые не новы.
Вас так много, но так мало,
Тех, кто помышляет другим,
Где тот, кто в раю херувим?
Какое чувство вас долго ломало.
Пока вы не начали кричать,
И против меня бунтовать,
Вы господин, не трогайте мой стул,
У меня, даже мускул не дрогнул,
Да, я встал на стул где был нож,
В устах ваших ко мне – только лож,
Теперь слушайте люди, не гасите,
И меня на нужды ваши, пригласите.
Как можно так глубоко жить,
И мир прелесный не любить
Епилог
Рассказ мой кончился, через желанье,
Вернее, кончилось моей душы презнанье,
Продавец Рыбы – Бес Иннокентий,
Забил беднягу до смерти, Милентий,
Воскрикнул и достал ножа, поднял,
О Бог, я думал бы: Един Аврал.
Убил Отец Милентий продавца,
В моем Рассказе нет молодца,
Милентия , закопала ногами, толпа
Толпа наша, недалекая и по-своему слепа.
Бойтесь толпы глухой, как звук,
Чтоб не получить по гробе стук.