Она находилась в гуще событий,
выщипывала оттуда не хлеб насущный.
Ни дейтерий, ни даже тритий
никак не замедляли её сущность.
Бывала часто в неадеквате,
постоянно считала влюблённые деньги,
оставляла всех перед голым фактом,
прижималась к гордой китайской стенке.
Она всегда говорила прямо,
но получалось почему-то вечно криво,
крутила головой, искала себе парня,
не принца - богатенького Буратино.
Избегала всякого виртуала,
стояла двумя ногами на грешной почве.
Даже в потной Африке замерзала б,
всё равно, что днём, что пикантной ночью.
Была экзистенциалистской,
хотя и не знала с чем его кушать,
настаивала на любви к корысти
в воде, в огне, под землёй и на суше.
Представьте: не любила целоваться,
прятала свой рот за охрипшею сигаретой,
смеялась над фамилией Шкуропацкий,
хотя, между нами - смеялась редко.
Она не знала, кто такой Леннон,
нелюбовь - вот и всё, что ей было нужно,
была неравнодушной к собственному телу,
лелеяла и холила свою наружность.
Она, увы, меня не уважала,
мягко выражаясь, считала не боеспособным,
мне явно не хватало жизненного жала,
я был розовой соплёй Европы.
Всё теперь позади и наши встречи
и неоднократные наши расставанья,
дождливые дни и погасший вечер,
её Loboda и моя Нирвана.