Помнишь своего незримого Бога,
С сочившимся семенем из болезненных глаз?
Кричавшего, бьющегося на снегу в агонии,
Объятого жаром обварившихся ног,
Обглоданных дикой стаей?
Он каждый раз подползал к тебе,
Волоча по земле промерзшей своими лохмотьями,
Обрывками обождали и варёной кожи,
Плавя под собой белёсый снег,
Окрашивая его собой.
Он падал к твоим ногам,
Он был внизу, где-то на дне,
Он просто у него прощения всегда ты.
Он же Бог, да, с большой буквы.
Ты видишь его свет, святой и чистый,
Ведь так всегда приятно было:
Не напоминать об этом,
Не замечать болтающихся на живых нитях
Кусочках кого-то,
Не взирать на капающее из глаз
Мутно-белое нечто.