Однажды, с учителем физики заправили его мотоцикл и, отложив все, что можно отложить на завтра, укатили с ружьями на край Барабы*. Почти до вечера бродили мы краями заросших шумихой** берегов озера Саргуль. Вернее бродил я, а Игорь уже через час вышел на сухое, развел костерок и стал присматривать за мотоциклом.
Ни разу не сумел я там присесть, да и на что? Шум птичьих крыльев волновал меня и был подобен порывам сильного ветра. Сколько удивительных плесов я там нашел! Были среди них большие и малые, с отворотами к небольшим лагунам, с островками рогоза, в которых при случае можно было легко затаиться, но был среди всех тех плесов главный.
Он томительно блестел под солнцем, раскинувшись вширь на несколько километров. Прикрыв ладошкой глаза, я вглядывался в его дальние берега. Там, в мутно голубой дымке, угадывались дома и здание школы. Русские села крепко обосновались в тех местах, но слитный гул скачущей конницы так и слышится в некоторых местных словах: Барлакуль, Аткуль, Саргуль, Айнагуль, Алмаз, Сарыбалык. На самом деле, в них зашифрованы имена женщин, мужчин, названия некоторых сел и озер. Ведь татары и казахи - аборигены здешних просторов.
Где-то в полуверсте от меня опустится на краешке стекла табунок уток, станет распускать вокруг себя робкие круги волн. Катятся тихонько волны, взблескивают. Пьют, щелочат птицы воду, а я уж тут как тут, снимаю с плеча скромно вороненое ружье, кладу ее на локтевой сгиб и начинаю скрадывать.
Какая канонада стояла здесь во время открытия осенней охоты, но в тот день там было затишье. Я метался вдоль берегов озера, искал, затаивался, находил все новые отвороты, лагуны и опять шел. Были мы в сорока километрах от дома, и хотелось не только набегаться, пожечь порох, но вернуться к семье с добычей.
Только выйдя на берег, почувствовал, как вымотала меня эта беготня, да и более вязкого дна, чем на Саргуле, я больше нигде не встречал. Озеро это проточное, через его сердцевину несет свои воды скромная речушка Чулым, которая берет свое начало в Васюганских болотах. Перед впадением в озеро Чаны она сливается с течением другой речки- Каргатом и, объединив свои воды в едином русле, устремляются к одному из величайших озер Сибири.
Только ступил я на плоский берег, как ко мне подъехал на «Восходе» родственник Игоря. Это был невысокий мужичок, неопределенного возраста, уже изношенный жизнью, лагерями, но какая дружелюбная улыбка светилась на его землистого цвета лице!
-А, любители костров и солнца, здравствуйте!
-И я рад видеть вас, аксакал!
-Добыли что?
-На шулюм*** наберется!
- Из за этих 400 граммов мяса вы мотались по озеру целый день?
-Меньше, еще не вечер!
-У вас язык заплетается. Разве можно так себя упластывать?
-А разве можно жить в Сибири и не быть охотником?
- Я уже заждался вас, баньку натопил.
Потом мы сидели в его доме. Он приютился на краю одноименного с рекой села Чулым. Хижина была с низкими потолками, с бедной обстановкой, но какая искренняя радость продолжала светиться на лице ее хозяина, как хотелось ему сделать для нас маленький праздник! Мы успели помыться в его убогой, покосившейся баньке. Во дворе не видно было никакого хозяйства.
Чем жил тот человек, может, заработал небольшую пенсию, когда мыл золото на Сахалине, или когда работал в колхозе за «палочки»? Усталость еще ныла в моих плечах, я задевал косяки дверей, в ушах продолжали звучать ружейные удары, птичьи голоса, но надо было отблагодарить хозяина за радушный прием.
Нашлись в наших карманах несколько рублей на водку, отдали ему. Пока он гонял за ней в магазин, мы потеребили пару уток. А потом были горячий шулюм, утиное мясо, вкус, которого может по -настоящему оценить только голодный охотник.
Рассказ этого человека, бывшего бригадира золотодобывающей артели, как он встретился с сахалинским медведем у меня до сих пор в памяти. После первых же слов своего рассказа, Тимофей поднялся из за стола и возбужденно стал кружить вокруг нас. Драматическая сцена охоты предстала перед нами во всех ее деталях.
-Охотились на рябчиков. В стволах пятерка. И случайно довелось мне там набрести на раненого кем-то медведя. Зверь ждал меня за валуном, думал, что я ищу именно его. Устрашающе рыкнув, полный ярости и мощи он выскочил из за камня. Какие злобные глазки вперились в меня, я успел поднять ружье, увидел его ноздри, пасть, клыки и выстрелил. Второго выстрела он сделать не позволил. Ружье было выбито из моих рук.
Рассказчик помолчал, снял рубашку и, показав искалеченную медведем руку, продолжил.
-К счастью не струсил друг. Шел он в метрах сорока позади меня, увидел, как мишка сбил меня с ног, как подмял под себя. Успел подбежать и выстрелил в зверя в упор. Потом я долго я отлёживался в больнице. Приходили товарищи по артели, я у них бригадирил. Сказали спасибо. Мяса в медведе оказалось восемнадцать пудов.
Это был вдохновенный вечер бедного русского золотодобытчика. Я слушал его, не перебивая, и тогда впервые начинал понимать смысл пословицы: Богат не тот, у кого много денег, а тот, кому их хватает.
.
Шумиха**- резун травы
Шулюм***-утиная похлебка
Бараба*- (Барабинская степь, Бараба) — низменность в южной части Западной Сибири, в пределах Новосибирской и Омской областей.