ГОРОД НА ТОМИ
Летом в городе Сталинске особенно хорошо: город зелёный, прохладный даже в жаркие дни. Он стоит в отрогах Кузнецкого Алатау при слиянии рек Кондомы и Томи.
Таня Волкова часто любуется им в минуты короткого отдыха, присев на свежую кладку карниза. Она каменщица. Городские улицы, многолюдные и шумные, особенно утром и вечером, когда жители спешат на работу и с работы, раскрывались перед ней постепенно. С высоты двухэтажного дома немного увидишь, а Таня в первые годы строила именно такие дома. Но время шло, у неё повышался разряд, высота кладки увеличивалась, и вот стал виден ей весь город сталеваров.
Красив город летом, но красив он и зимой. Деревья как бы покрываются белыми кружевными цветами. Это, пожалуй, единственный город, где на главном проспекте вместе с липами высажены
берёзы и ели.
Тане Волковой двадцать четыре года. Она работает каменщицей уже восемь лет.
Таня стоит у порога, ожидая подругу, и нетерпеливо похлопывает о полу куртки грубыми рукавицами:
— Ну быстрей же, Фрося!.. Вот всегда так...
— А вот и не всегда,— отвечает та, на ходу затёгивая фуфайку.— Ещё рано.
| Они бегут по мягкому снегу к стройке по проспекту имени Молотова. Там, недалеко от моста через Абушку, рядом с улицей Энтузиастов, стоит их новый дом. За ночь снегу намело много. Снег мягкий, впору играть в снежки. Навстречу подругам из-за угла вырывается ватага девчат с широкими деревянными лопатами. Всем почему-то весело. Может быть, потому, что начинается утро и город
по-деловому оживлён.
Улица Энтузиастов ещё недавно была главной улицей города. Она прямая, как стрела, с поразительно прямыми рядами тополей, посаженных у её тротуаров. На ней ещё не так давно помещались райком и горисполком. Теперь они переселились в отдельное красивое здание на проспекте, построенное комсомольской бригадой мастера Третьякова. И с тех пор первенство получил проспект. У проспекта ещё много щербинок — пустырей, где встанут новые дома и здания. Дом №3, к которому спешат девушки, встал на одном из таких пустырей.
Над стройкой медленно задвигался длинный хобот башенного крана. На гибких тросах раскачивалась люлька. Видимо, перед началом работы крановщик испытывал кран. Кафельная облицовка, сделанная пока что на половине дома, блестела в лучах солнца. Девушки загляделись. Вся эта многоэтажная, многооконная громадина сложена тремя подругами: Таней, Фросей и Тамарой. Каждый кирпич побывал у них в руках.
Через две — три минуты девушки на карнизе. Мастер смотрит на часы. Молодой мастер строг, но он им улыбается: девушки не опоздали.
Пока башенный поднесёт материал, Таня смотрит на город. В такое время хорошо смотреть на
Кузнецкий металлургический комбинат. Без доменных печей, поднявших в небо свои причудливые короны, без осанистых кауперов, увенчанных куполами, без высоких труб мартеновских печей, озарённых пламенем,— без всего этого не было бы Сталинска.
Комбинат — это душа города. Словно через кисейные шторы смотришь на него, когда на дома
падает неторопливый снежок.
— Волкова! — кричит мастер, и Таня торопится к девушкам и парням, окружившим своего мастера.Тот говорит, хитровато поглядывая на бригаду:
— Дом-то к Новому году надо сдавать, а работы сколько!
— Третьяков указал перчаткой на карниз, на углы дымоходных труб, едва начатых, потом сдвинул шапку на затылок, обнажив белизну волос.— Ну, как?.. Справимся?
— Разве вы нас не знаете, Михаил Васильевич?!—
У Волковой заблестели зубы, молодое девичье лицо вспыхнуло горячим румянцем.— Правда, девчата?
— Работать нужно не хуже, чем в тёплые дни, давать 150— 180 процентов,— продолжал мастер.
— И дадим! — гордо сказал Ваня Лапочкин.
В это время башенный кран поднял со двора дощатую люльку с кирпичами и смесью, осторожно опустив её на край карниза. И рабочий день молодых строителей начался. Таня подцепила плиткой густую смесь, бросила её на кладку дымохода,
разгладила и положила первый кирпич; рядом с первым кирпичом лёг второй и третий... А над домом, раскачиваясь, плыла люлька с новой порцией
кирпича.
Таня и Фрося не сибирячки. Они приехали в Сталинск ещё в годы Отечественной войны, окончив ФЗО в городе Калинине. Землячки вместе училисьи вместе приехали на новые места, вместе работают. В Калининской области их колхозы стоят рядом, между ними расстояние восемь километров. Получит Фрося письмо из дома — читают вместе, потому что в нём и от таниной мамы привет есть. А Таня получит — Фросе тоже весточка будет.
Танина мать, Евфросинья Петровна, давно зовёт дочь вернуться на родину. Но раньше доводы
старушки в пользу возвращения были как-то мало-убедительны.
«Соскучилась, доченька»,— писала она. А теперь мать пишет по-другому, старается привлечь Таню новой работой. Её последнее письмо заставило Таню призадуматься. «Доченька, — пишет мать,— работы тебе здесь хватит. Каменщице теперь везде работа. И специальность свою ты в колхозе не потеряешь, так как наши колхозы теперь объединились и хотят отстраиваться по-городскому. Кирпичные дома будут строить... И клуб и школу. Приехала бы ты, Танечка, в колхоз... Колхозу хорошо — и нам, старикам, веселее будет. А в городе-то вы, поди, уж столько понастроили всего, что тебя и держать там не будут...»
Таня кладёт кирпичи и, вспоминая письмо матери, улыбается. «Понастроили!.. — думает она. — Строительство настоящее только начинается». Она мельком взглядывает на город, на дома. Сколько на них пошло кирпича, кирпича и камня! Кладка пахнет сырым снегом и смесью. « А что,разве плохо строить кирпичные дома в родном колхозе? Хорошо бы построить там вот такую же школу, какую мы поставили здесь, или дом такой же, как этот...»
* * *
В прошлом году городу Сталинску исполнилось двадцать лет. Молодой город, но у него большая история. Правда, в его двадцатилетнюю историю влилась вековая история Старо-Кузнецка, Кузнецкой крепости, поставленной здесь в 1617 году. Когда
началось строительство комбината, Старо-Кузнецк стоял в стороне. А там, где сейчас город и комбинат, были кочки и болота.
В эти безотрадные заболоченные места в 1929 году пришли первые строители. Над болотами ныли комары и москиты, в болотах плескались жабы. И вся эта зыбкая низменность была охвачена горным поясом так, что не было видно: а что же дальше.
Люди пришли и забили первые колышки заводской планировки. С той поры началась борьба советских людей с природой. Рыли каналы для осушки болот, котлованы для фундаментов, а потом подняли над землёй чудо труда — домны, мартены.
Это была народная стройка. На неё съехались люди со всего Советского Союза.
Энтузиазм строителей был потрясающим. Иностранные инженеры-консультанты не могли понять,что делается с людьми, во имя чего они так горят. Они так и уехали, не поняв этого. А понять было так просто! Стране нужна была сталь. Народ клал фундамент социализма, и фундаменту нужна была стальная арматура.
В 1932 году первая домна дала первый чугун. До менщики из чугуна первой плавки отлили барельеф товарища Сталина. Через три месяца в строй вступила вторая доменная печь, а осенью того же года кузнецкие сталевары выдали первую плавку
сибирской стали. После этого было решено обратиться к товарищу Сталину с просьбой, чтобы он дал своё имя городу. С тех пор он зовётся его именем.
Сначала планировали город на 40 тысяч жителей. Но город рос так быстро, что не успели утвердить эту планировку, как в городе насчитывалось уже 100 тысяч жителей. Планировать пришлось заново, потому что в черте города были обнаружены богатейшие залежи каменного угля. Сейчас на Араличевском месторождении раскинулся большой угольный район — Куйбышевский. В архитектурном справочнике значится, что за десять лет своего существования — с 1929 года по 1939 год —
население города Сталинска увеличилось в 40 раз. Ни один город мира не строился так быстро.
Городу помогали все — вожди, поэты, художники. Лучшие стихи Владимира Маяковского посвящены этому городу. Это он, побывавший у его колыбели,
напророчил ему большую судьбу: «Я знаю город будет, я знаю саду цвесть». Город видел на своих улицах Михаила Ивановича Калинина, Климента Ефремовича Ворошилова. Сталевары мартена помнят Серго Орджоникидзе, присутствовавшего на выпуске стали, а строителям особенно памятен приезд Вячеслава Михайловича Молотова в 1934 году. Товарищ Молотов осмотрел город. Дома стояли ещё не застеклёнными, многие не отапливались. Рабочие жили в них, не жалуясь, считая своим долгом переносить все трудности во имя будущего.
Вячеслав Михайлович предложил руководителям города немедленно оборудовать жилые помещения,создать условия для нормальной жизни.
Вскоре нашлось и стекло и всё, что было необходимо для окончания отделки домов. Вячеслав
Михайлович находился ещё в пути, когда ему доложили о выполнении его задания.
Таня Волкова знает об этом по рассказам старых строителей. Сейчас строят не так. Девушки кладут карниз, а нижние этажи уже поблескивают чистыми стёклами окон и гранёными квадратиками настильной облицовки.
Девушки работают. Кирпич к кирпичу, кирпич на кирпич — и под руками каменщиц вырисовывается плоскость карниза, продолговатые сечения дымоходов.
Вечер наступает неожиданно. Стало заметней прерывистое пламя, вылетающее из мартеновских труб. Падает снежок. Башенный кран уже не подаёт ни кирпичей, ни смеси. Значит, конец смены.
— По 1 500 кирпичей на душу! — кричит мастер.
Это значит, что каждая девушка выполнила задание больш е чем на 150 процентов. Мастер хотел уже спускаться вниз, но вспомнил:
— Сегодня в нашей школе доклад главного архитектора города — слышите?
Девушки переглянулись. Собирались танцевать. А доклад интересный.
— Фрося, пойдём? — спрашивает Таня.
— Пойдём! — отвечает Фрося, подтолкнув подругу к лестнице.— А на танцы в другой раз.
* * *
В этот раз Таня не успела ответить матери. Всё собиралась на доклад, да и отвечать определённо она ещё не могла. «Вот приду с доклада, — думала
она, — тогда и напишу».
Мастер назвал школу «нашей» не случайно. Eщё недавно девушки выкладывали здесь карниз, а сейчас в ней кипела жизнь беспокойных маленьких людей — учеников школы. На доклад девушки чуть-чуть опоздали. Войдя в зал, они бесшумно сели на свободные места. Худощавый архитектор в узком пиджаке и чёрных валенках стоял у доски и водил указной по Генеральному плану. Из верхнего угла плана выбегала синяя лента Томи, деля город на две половины. Ниже её виднелись извилины Кондомы и Абы. Районы многоэтажных домов были окрашены красной тушью, остальные — синей. Красный цвет на плане лежал тремя островами. Один из них архитектор обводил указкой, говоря:
— Собственно, это и есть наш нынешний центр.Вот здесь школа, где мы сейчас находимся, а здесь здание горкома с универмагом напротив. Весь этот угол города застроен за последние три года, но это только часть большого строительства.
Стройка идёт также и в трёх остальных районах города. Скоро все эти острова, окрашенные в красный цвет, будут соединены строительством новых улиц. Сейчас мы стараемся застроить пустое пространство между вокзалом и городом, то есть соединить вокзал с проспектом имени Молотова. Здесь встанут городская больница на 1 500 мест, горный техникум на 900 мест. Сад металлургов будет расширен.
За звуковым кино будет построен большой стадион, а также зимний бассейн для плавания. В этом же районе наше высотное здание — гостиница в 14-15 этажей...
Архитектор говорил об исторических памятниках города. На Верхней колонке будет поставлен новый памятник знаменитому русскому металлургу Курако. В районе Старо-Кузнецка сохранились дома, в которых жили семья Куйбышева, революционер Обнорский, сосланный туда за свою революционную деятельность,и Фёдор Достоевский.
Когда архитектор кончил доклад и попросил задавать вопросы, все сидели по прежнему тихо, словно очарованные видением будущего. От нарядной люстры, увешанной хрустальными листьями, падал мягкий свет. Тогда Таня встала. Её вопрос прозвучал громко, хотя она старалась говорить тихо.
— А эту... гостиницу скоро строить будем? — Все обернулись к ней. И Тане показалось, что нужно объяснить им, почему она спрашивает. Она заговорила смущённо:
— Мы строители. Мы и эту школу строили...
Фрося моргала ей, — дескать, не болтай зря.
«Разговорилась!» — шептала она. Но было поздно. Ряды задвигались. Люди почему-то зааплодировали, заулыбались.
— Вишь ты, не терпится!..— одобрительно сказала старушка, а архитектор объяснил:
— Проект гостиницы сейчас утверждается в Москве. Как только утвердят, а это будет скоро,
начнём строить.
Домой шли не спеша. Падал снег. Зелёные ёлки на проспекте стали совсем белые. Таня думала о письме матери. Что ей ответить? Дома она достала чистый лист бумаги и, не обращая внимания на шутки и разговор подружек, задумалась. Подумав,
она написала:
«Дорогие мои мама и папа! Я очень обрадовалась вашему последнему письму. Мы с Фросей даже не поверили, что наш колхоз будет строить свои каменные дома. А раз это правда, то я и не знаю, как мне описать свою радость. Мы сейчас заканчиваем
большой пятиэтажный дом, очень красивый. Посмотреть бы тебе, мама. Просто игрушка! А вот скоро начнётся строительство высокого дома, как в Москве, — в 14 этажей. Мама, не оставлять же этот самый лучший дом строить другим! Мы с Фросей
решили непременно там работать. А вот когда построим, тогда непременно приедем...»
ВАСИЛИЙ ФЁДОРОВ
Журнал «Крестьянка» №3. - 1951. - с. 9-11