Ливадийские пляжи

               
Ливадийские пляжи я знаю давно наизусть,
не шезлонги и тенты, а флору и фауну моря,
потому и ношу этот ком, по названию – грусть,
потому и шепчу, вспоминая всё прошлое: горе.

Были скалы и мыс! – всё одето в железобетон.
Техногенный прогресс! –  только знать надо всё же и меру.
Здесь не то, что бычки, уничтожен мельчайший планктон,
даже крабов не стало, всё выбито щебнем  карьеров.

О, искусственный пляж! – нет для  рыбы коварней врага.
Щебень штормом смывает, он дно засыпает лавиной.
Для кефальих мальков непомерно цена дорога,
всё равно, что взорвать детский сад террористскою миной.

А ведь тут на камнях веселились креветки всегда,
я нырял здесь с ружьём, пропустить опасался и дня я,
и в иные года луфари заплывали сюда,
за чуларкой охотясь и прочую мелочь гоняя.

Взгляд подводных охотников разве учтёт инженер?
Может, всё же царями себя возомнили мы рано?
И уже лобанов, да и скумбрии, –  вот вам пример! –
в Чёрном море не стало, не видно лососей, катранов.

Я любил понырять дотемна в расхрустальной воде,
вдруг увидеть кефаль, что идёт возле берега валко,
а сегодня плыву и не вижу я рыбы нигде,
и хрустальной воды днём с огнём не отыщешь, а жалко.

Из воды возле пляжа скала возвышалось, она
«Батареей» звалась и была для нырянья трамплином,
 а теперь всё в бетоне и только сердито волна
пробежит вдоль массива и стихнет, объятая сплином..

А какие под ней  обитали  в камнях горбыли
и грозил мне не раз краб из щели клешнёю большою…
Что теперь-то вздыхать? Эти дни в невозможной дали,
 где нырял я с ружьишком подводным, ликуя душою.

Ливадийские пляжи я знаю давно наизусть,
не шезлонги и тенты, а флору и фауну моря,
потому и ношу этот ком, по названию – грусть,
потому и шепчу, вспоминая всё прошлое: горе.