В двадцать лет пора водить полки,
В сорок - право подавать советы.
А пожатье дружеской руки
Значит больше, чем слова привета.
Вкруг меня возносится порой
Облачённый в джинсову обнову
Мотыльков - мужчин гудящий рой,
Ни к чему большому не готовый.
Ни к тому, чтоб страстью иль теплом
С непокорной женщиной бороться;
Ни к тому, чтоб бросив всё на слом,
Чувствовать себя первопроходцем;
Ни к тому, чтоб эпиграммы меч
Слово бы из ножен вырывало;
Ни к тому, чтоб эхо дальних встреч
Очень долго в памяти звучало.
На день - память. И любовь - на час.
Жар души меняется на мелочь,
Безвозвратно оставляет нас
Дар мужской и самый древний - смелость.
В поисках не расшибают лбы,
При находке не дрожат в ознобе.
Личностями перестали быть,
Делаясь бесформенной амёбой.
Щёгольски копируют других,
Бегают за модой и машиной.
Замолчал и навсегда затих
Делавший
историю
мужчина.
Кем он был?
Ходил ли только в бой?
Пахарем?
Священником?
Поэтом?
Кем бы не был - он бывал собой,
И за всё, что было, был в ответе.
Принимал в лицо судьбы удар,
Бедствия встречая без кручины;
И туша внутри себя пожар,
Помнил:
Он по должности - мужчина...
В трудный час прощанья и тоски
Холод смерти катится по спинам,
И опасность сузила зрачки,-
Оставайся и тогда мужчиной!
Говорят, что славный женский чин,
Жизнь храня, мешал уничтоженью.
Я не верю!
Волею мужчин
Двигалась земля к преображенью.
И всегда,
Везде,
В мороз и в зной,
В малом,
В крупном,
В дальнем или ближнем –
Мудрою решимостью мужской
Семена
произрастали
в жизни!