3.
ПОМОЛВКА.
Брожение по парку прекращалось –
Из пушки подан был уже сигнал.
И общество к столам всё собиралось,
И каждый себе место выбирал.
На воздухе в саду у Монплезира
Накрыты были длинные столы.
Уже готово было всё для пира.
Кикиморы в сторонке – так милы.
Данилыч к Марианне с Михаилом
Чуть сбоку подошёл и зашептал.
За ним стоял денщик его – верзила,
Закрытые картины он держал.
А вот и государь сам показался –
Он в обществе Винсента и мадам.
Винсент крутил усы и улыбался.
Мадам же – молода не по годам!
Походкой быстрой и непринуждённой
К столам царь подошёл, хотел начать.
А тут Данилыч одухотворённый
Вдруг подлетел, стал на ухо шептать.
Что за привычка? Ну, а как иначе?
Спешил Петру Светлейший доложить,
Что мастер сей – голландский он тем паче –
Винсент, решил картины подарить.
Их с вами уже видели, читатель.
И вот они представлены царю.
Винсент не думал никогда о плате,
Ценил он в основном: «Благодарю!».
Поставлены картины на треножник,
Подходит Пётр, срывает полотно.
Данилыч смотрит на него тревожно,
Но сердце его гордостью полно.
А царь глядит на первый свой корабль,
Кладёт он руку князю на плечо:
- Гляди! Живой! Порадовал! Эх, кабы…, –
Данилыча целует горячо:
- Моё творенье. Помнят ещё руки!
Пролил Петру ты нА сердце бальзам.
Когда б его не откупили турки,
То с «дедушкой» он послужил бы нам.
Всему на свете есть оно – начало.
Бывает память только коротка.
Когда-то Русь стояла у причала –
Сейчас несёт её в моря река.
Теперь, Данилыч, мы в друзьях Нептуна.
Не страшен нам его девятый вал.
Срывает ткань он со второй парсуны:
- Иди сюда, – Винсента он позвал:
- Глядите все – соратник моих мыслей.
Не зная их, творит своей рукой.
И как же к мастерам нам не причислить,
Когда творец уже и есть такой.
Был швед разбит в день памяти Сампсонья –
Так нате вам, представил это он.
И лев хорош, и стая та воронья.
А я, так получается, Самсон?
Умеешь, Алексашка, ты подмазать!
Певиц лихих, художника отца –
И, главное, одновременно, разом,
И вовремя. Данилыч, молодца!
Был чудный вид. Веселье разгоралось.
Приверженцу Лефортовских затей,
Не важно, что сегодня отмечалось:
Причина есть – тогда ты ешь и пей!
Наоборот, питьё на первом месте.
И вот попробуй тост лишь пропустить.
Скоре лишиться согласишься чести,
Чем из «орла» вина не пригубить.
Но Леший тоже был в своей стихии,
Не менее Петра в вине знал толк.
И не любил он ёмкости пустые,
Напиткам крепким отдавал он долг.
Понравился Петру своим весельем,
Бывали его шутки солоны,
И водку называл полезным зельем,
И дозой выявления вины.
Она любому, мол, язык развяжет,
И вытянет все тайны вам со дна.
Что не хотел и то вам пьяный скажет.
Мерило откровенности она.
Был Пётр удивлён, что иностранец,
Как русский рассуждает перед ним:
«Ну, что ж, ты скоро потеряешь глянец.
Тогда мы на тебя и поглядим!».
А Леший пил, тосты не пропуская,
Давно уже привыкший много пить.
Ну, разве что, лишь иногда икая –
О мелочи не будем говорить.
Сестрицы наши – и Кики, и Лора –
Сидели с Ягужинским. Да, с самим,
Чья должность генерала-прокурора
Не сочеталась с внешностью. Но им
Заслужена была. Вороной белой
Он был в толпе воришек и воров,
И защищал законность, в общем, смело,
Не выбирая благозвучных слов.
Он был уже нетрезв, что и понятно –
Любитель выпить, и совсем не квас.
Кики и Лоре он сейчас занятный
Вёл о нечистой силе свой рассказ:
- Зимою бывшей, да, декабрьской ночью
У Троицкой церквушки часовой
Напуган был событиями очень,
Случившимися в церкви запертой.
На ярусах услышал колокольни
Великий стук и кто-то бегал там.
Ещё шаги, тяжёлые довольно,
И лестница скрипела в такт шагам.
И грохот, об пол брошенных, предметов…
Присяга есть! От страха весь дрожа,
Солдат, уже прощавшийся со светом,
Исполнил долг, до света сторожа.
Пока псаломщик не пришёл соборный.
Открыл он двери: что там за бедлам?
Поломана стремянка, по которой
Он к верхним залезал колоколам;
Канаты колокольные, верёвки
Все связаны и спутаны… Свят-свят!!!
Кикиморы понурили головки.
Глаза же их улыбкою блестят.
Они давно забыли эту шутку
И слушая, по памяти скользя,
Сейчас смутились только на минутку -
Поэтому и прятали глаза.
Но слушали, боясь, что граф заметит
Их взгляд и, проявляя интерес:
- Занятнее истории на свете
Не слышали. Вот чудо из чудес!
- Всё следующей ночью повторилось.
Но здесь уже компания была –
Солдаты и псаломщик сговорились,
Ещё был кто-то… Вот таки дела.
И снова с колокольни ровно в полночь
Послышался тот страшный, дикий шум.
Кому-то плохо, кто-то звал на помощь –
Нечистая – вот их властитель дум.
Псаломщик утром обо всём доносит
Священнику и дьякону, а те,
Став разбираться в каверзном вопросе,
В «учёный спор» вошли по простоте.
Граф говорил, вино не забывая,
Чтоб было легче подбирать слова.
«Сестрёнки» же, всё снова вспоминая,
Улыбки свои прятали едва.
- Ах, граф! Ужели! – было их вниманьем.
Они его старались подчеркнуть:
«Да-да, граф, слушать Вас мы не устанем».
- Я всё к чему? В чём заключалась суть?
Во время спора – дьякон: «Знаю тайну!
Довольно скверно. Можно заключить,
Что, мол, всё это было не случайно,
И что Санкт-Петербургу пусту быть!».
А церковь-то любима государем –
Псаломщик, бац, на дьякона донос.
А Тайная – лицом в грязь не ударит:
И дьякону с пристрастием допрос.
Короче, был он бит кнутом и сослан
В Сибирь навечно, неповадно чтоб
Другим таких слов непотребных, после
Примера этого, не приходило в лоб.
Кики и Лора тут переглянулись –
Они не знали про такой финал.
Взглянув на графа, мило улыбнулись,
А тот уже им чарки наливал.
Веселье шло своею чередою.
Царь отошёл, наверно, отдохнуть,
Посты солдат оставив за собою,
Чтоб кто-нибудь не вздумал улизнуть.
Шумели гости, уже плакал кто-то,
А кто-то даже и упал под стол –
У водки и вина здесь шла работа,
И взгромоздился Бахус на престол.
Мадам с Винсентом рядом с молодыми,
Что оставались заняты собой,
Сидели, наблюдали за другими
И размышляли над своей судьбой.
- Мадам, заметьте, как был царь доволен,
Какие мне он говорил слова.
И сразу видно – новизною болен.
Светлана здесь, конечно же, права.
Каким огнём его глаза горели,
Когда он о России говорил.
Успеет ли своей добиться цели?
Но будет биться из последних сил.
Заметили, как он искусство ценит,
Объёмно мыслит, схватывает суть,
И красоту подделкой не заменит.
Его здесь невозможно обмануть.
Скажу я, что его ум всеобъемлющ,
И знаний-то неисчислима рать,
Он ими поднимает нашу землю,
Не успевая в тонкости вникать…
- Не видела я Лешего умнее,
Который не последний средь людей!
Винсент услышал шёпот и, немея,
Назад фигурой повернулся всей:
- Светлана! Ты?
- Пока царь отлучился
Решила вас тихонько навестить.
Гляжу на славу праздник получился.
Светлейший где? Мне б с ним поговорить.
- Ну, это вряд ли – празднует победу…
Присядь. Давай с тобой за молодых!
Князь с кем-то занят, а, быть может, где-то, –
Махнул рукою, – он уже затих.
А ты, гляди, вниманье привлекаешь –
Красивой разве можно быть такой?
То хорошо, что ты здесь многих знаешь –
Они же не встречалися с тобой.
- Винсент, так рада твоему успеху!
Ещё немножко с вами посижу.
Подумайте – что нужно человеку?
Взглянув на молодых, я вам скажу:
Сейчас любовь весь мир им заменяет!
Ты посмотри – согласна и мадам!
Мадам в ответ согласно ей кивает.
- Ну, я домой. Увидимся все там.
******