РУССКИЙ САМОРОДОК
Его рождала подворотня,
Гитара и московский двор,
А для подростка там добротней
Блатной баллады разговор.
Высоцкий! А росточком мал.
Кому понравится контраст?
Он – безотцовский и без мамы,
Нахален в меру, коренаст.
Искал друзей, искал признанья.
Он – Водолей, упорный Бык.
Рассказывать свои послания
С гитарой семи струн привык.
В десятом классе посещает
Вдруг драматический кружок...
В ночь Новогоднюю решает –
В актёры совершить прыжок:
Страна теряет инженера,
Он поступает в школу МХАТ.
Его актёрская манера
Здесь обретает "аромат".
И вдруг, – Он никому не нужен:
Лишь редкий эпизод в кино,
В театре вовсе не заслужен,
И начал пить уже давно!..
К тому ведёт Его гитара:
Услышать каждый норовить,
Что рифмы в песенках – не стары,
И как Он в песнях говорлив.
И подливают, выпивая,
И наливают ещё раз...
Ай ты, компания блатная:
Он общепризнан! В первый раз!
Но вот удача: На Таганке
Находит он Театр свой,
И завертелось, как цыганке:
Взетели годы огнево!
Он – Гамлет! Галилей!
Он – Свидригайлов
И Пугачёв он, наконец,
И публика уже – рыдает,
Что удостоил их Творец
Воочию такое видеть!
И возлюбить, и ненавидеть!..
В кино чудесная удача –
Поёт он в фильме "Вертикаль"!
И тут же сразу незадача:
Блатной, известен Он тем паче,
Хоть популярен так, а жаль!..
В кино – певец, в стихах – актёром
Он воплощается – в творенья,
Творец палитру распростёр его,
Играя роль в стихотвореньях.
От первого поёт лица –
И про Коней, и про Волков,
И Истребитель – до конца,
И микрофон, лишённый слов.
Блатные песни – достоверны,
Сатирик едкий и Эзоп!
Баллады про любовь так верны,
Коль Кони, слышится галоп,
Он пишет про Войну – отменно,
Про Баньку, Слухи, Две судьбы...
А точно как! и так всё верно:
Есть ощущения борьбы...
А в фильмах – Он себя играет:
Мужчин, которые поют!
И популярность обретает:
В сердцах миллионов свой приют.
Везёт ему на фронте личном:
Людмила родила двоих
Чудесных сыновей отличных,
Татьяна – Настеньку! Но стих,
Ведь бесподобная любовь,
Которая так душу грела! –
Марину вспоминаю вновь:
О, как она Его жалела,
Какою Музою была,
Как продвигала Его верно,
Но только – не уберегла,
И не смогла б сберечь, наверно!
Ещё удача: Он – Жеглов
И Дон Гуан в последней роли,
Шемякин, друг и острослов,
Записывает Его на ролик,
Казанский с чудною гитарой
Аккомпанирует Ему.
И Он ещё совсем не старый,
И помирать бы ни к чему,
Но очень хочет – быть поэтом,
Который в юности убит,
И жить так хочется при этом,
И Он дилемою разбит!
Владимир сам себя убил
Наркотиковой мерзкой страстью
И сердце сам своё сгубил –
Всем нам на горе и несчастье!
РОЛИ
Высоцкий
примерял роли,
как театральные платья.
Он стойко
боялся юдоли
и пел, кем не сможет статься.
Реальность
боялся, как плена,
бежал в мир ужасных иллюзий.
И слог,
как морская пена,
плескался в закрытом шлюзе.
Но только
живым был голос –
задавленный, с хрипотцою.
Высоцкий,
как хлебный колос,
уже созревал над нивою...
ЧЕМ ПРИВЛЕКАЛ? ДА ЯРКОЮ ХАРИЗМОЙ!
«Не из пятой колонны Высоцкий!» (Клара Горячева)
Ему так нравилось быть знаменитым,
И начинал он с песенок блатных,
И слушала страна подпитого пиита
В компаниях, дыханье затаив.
С нестройною гитарой, голос хриплый,
Но темы... темы были очень хороши:
В них смелость да и откровенья скрипкой,
И юмор! Пел он громко, от души!
Чем привлекал? Да яркою харизмой!
Был груб, мужиковат да с хитрецой.
И горло рвал всегда, до самой тризны,
И сердце надорвал он жизнью небольшой.
............................................
Олег Стоеросов:
А я вот о чём подумал:
а ну, как бы не дал бы Господь Поэту и Барду такой тембр голоса?!
А ведь во многом именно этот тембр, помноженный на напор, артистизм и харизму – подобно приворотному зелью – действовал на многих, тех которые даже не вдумывались в смысл песен, в их двойное, а порой и тройное дно, в их аллегории и прочее. Бард-трибун, бард-глашатай не смог бы состояться с иным голосовым аппаратом, учитывая специфику его стихов-песен?!
Да, физически его погубила водка, наркота, скрытая травля, предательство друзей, постоянно сжигающее изнутри, нереализуемое желание официального признания, но в сущности – он задохнулся от той громадной концентрации внутренней свободы, которую он сумел (посмел?!) обрести, вопреки всему, как задыхаются от смертельно большой дозы чистого кислорода.
Он не был ни героем, ни патриотом, ни оракулом.
Он был в обыденной жизни нормальным плотским мужиком, любил жизнь во всех её проявлениях, был бабником и гулёной, щёголем и отчасти актёром, но при этом он всегда оставался человеком большого творческого дарования, редчайшей работоспособности и полной самотдачи.
Да будет благословенна его память!
Евгений Свидченко:
Началось всё с того, что Владимир Высоцкий – незаконнорожденный
(рождённый не в браке), потом едва признанный (таки брак был зарегистрирован)
и потом вновь брошенный – и отцом, женившимся во второй раз, и матерью,
вышедшей замуж.
При этом всё, что было позитивного в родителях:
их любовь к Родине, патриотизм, воспринимались Володей в подростковом возрасте весьма отрицательно,
ему нравилась подворотня с её блатной романтикой.
Как он относится к женщине в его первых песнях? Просто кошмар:
у него женщина – всегда дворовая дешёвая проститутка.
А как к позитивному герою? Всё, что добыл сам, сам и пропью! И всё!
И главное, что всё это ВВ писал уже в зрелом возрасте, когда закончил МХАТ и пустился в запой.
Я перечитывал тексты его блатных песен и диву давался: как же всё поколение повелось на эти блатные образы?!
Видимо, как на запретный плод!
В ХРУЩЁВСКУЮ СЛЯКОТЬ
«Наша эпоха!» (Олечка Макарова)
В хрущёвскую осень
Песни блатные
Пишет Володенька
Заводные,
Однако при Сталине –
Он не дорос!..
Теперь осмелели все,
Смог – не вопрос!
БАЛОВЕНЬ СУДЬБЫ
Жить долго-мудро,
или ярко и сгорая?
Он верил в то,
что истинный поэт.
И чтил мгновения,
в которых стих рождая
и голос свой
у плёночного рая
мог зафиксировать
на много-много лет!
Хорош собою.
Голос с хрипотцою.
Друзей любимец.
Баловень судьбы...
В театре
говорил он сам с собою:
себя-то
всё равно не вскроешь,
когда
не достаёт любви!
Но и любовь –
ниспослана судьбою!
Какое чудо это,
посмотри,
как раскрывается
душа сама собою:
и в слове – свет,
и радости до боли,
и горести
прощальный блеск зари.
Любовь при жизни,
слава и фанфары,
и искушение
гордыни медных труб!
И фанфаронство
тех, кто слева, справа,
и пиянство горькое,
и тяжкая расправа
за все измены!..
Оборвался звук!
ВЕДЬ БЫЛО ЖЕ, БЫЛО!
Ведь было же, было!
А что с этим сталось?
Остались лишь были
Да к ночи усталость.
И памяти боли
Живут в нас остатком...
Желания плыли!..
И так было сладко!..
ЧЕРТОВСКИ СИМПАТИЧЕН!
Была послушною гитара
В его руках, не очень стройная,
И нескончаемого жара,
Чуть плача, душу выражала –
Такую душу неспокойную,
И рвал он лиру семиструнную
И был лиричен, и не очень,
Тактичен был и нетактичен,
Но всё ж чертовски симпатичен,
Как волк, поющий на обочине...
С КАКОЙ ЭТО РАДОСТИ
ПОЭТЫ ДОЛЖНЫ ПОГИБАТЬ?
Кто кончил жизнь трагически – тот истинный поэт,
А если в точный срок – так в полной мере...
Владимир Высоцкий
Были, слава Богу,
чудные исключения:
Фёдор Тютчев,
Арсений Тарковский...
ЖИТЬ ИЛЬ НЕ ЖИТЬ?
Жить иль не жить –
вот в чём вопрос!
А если жить,
живи, как я?!
Высоцкий
явственно дорос
до пониманья
бытия!
РЫСЦОЙ
Не нужен нам берег турецкий...
Владимир Высоцкий
Я рысцой по берегу,
прямо вдоль границы
то ль в реальности бегу,
то ли это снится.
Встали с правой стороны
чудные мирАжи:
вот "Венеция", "Париж",
русские пассажи:
храм "Блаженного ВасИля",
купола "Кремля"...
Я по берегу бегу –
турецкая земля.
Слышен речи перезвон:
русский и иврит,
редко немец немку
по-русски материт...
Так поразбежались мы
по всей большой Земле.
И как нам посчастливилось –
встретились в "Кремле"!
ВЫСОЦКИЙ ВМИГ ИЗВЕСТНЫМ СТАЛ!
Быть иль не быть?
Слыть иль не слыть? –
Задача из задач!..
Высоцкий вмиг известным стал,
Заняв достойный пьедестал,
Но даже он ему не стал
Спасением от неудач!..
ОН ЖИВОЙ!
Да нормальный был Володенька и простой:
Голос – хриплый! Иногда – сам с бородой!
Так, приличный был мужчина, заводной!
Помнятся стихи его, картины – он живой!..
О МОЙ БОГ!
В зените небо
иссиня-синее,
до черноты.
Проблескивает
звезда Сириус
мне с высоты,
и волны поют
Высоцким –
до хрипоты:
Божественная
Женственность,
где же Ты?
Я бегал сегодня
мальчиком
над волной,
играл надувным
мячиком
в волейбол,
а Ты проносилась
парусом
стороной!
Божественная
Женственность,
о мой Бог!
Стоял
в православном храме
смирён,
и был я обласкан,
о Маме!
и вознесён!
Струилась
волшебная музыка,
и с высоты
Твои проступали,
о Муза,
Божественные черты!
И ВОЛЯ НУЖНА, И ДОЛЯ!
В шестнадцать
захвачен был Beatles –
мелодикой и душою,
но и Владимир Высоцкий
своим увлекал разбоем –
ухватистой
ловкой песней
с закваской лихой мужика...
и противоречий, не скрою
не было ни фига!
И воля нужна,
и доля,
и государства прыть!
И всё в согласье с душою,
а юности – не забыть!
ХРИПЛЫЙ ГОЛОС
Колокол-динамик
На крыше дома,
Весь город и я слушаем:
"Поговори и ты со мной!.." –
Хриплый голос
Владимира Высоцкого...
1962 – 1967
СЕКРЕТ ПОПУЛЯРНОСТИ ВВ
Высоцкий –
Вовсе не герой,
Володя – просто в доску свой!
ВОСПОМИНАЯ ШЕСТИДЕСЯТЫЕ
Магнитофонная лента в то время
была как бы очень медленным интернетом,
но только в одну сторону...
Тот, кто песню записывал, словно бы слал привет
всей стране и во все стороны сразу.
Распространяли же те песни, что общедоступны
для понимания, что становились популярными,
но не были допущены на радио и телевидение,
то есть оставались запретным плодом,
как яблоко в раю, сорванное змием,
и подаренное Евой Адаму.
Вспомним, что потом эти глупцы были с треском
изгнаны из рая, как и Советский народ
из собственной Страны Советов!
ПРОСТО РАЗМЫШЛЕНИЯ
Поэт — это,
Прежде всего, содержание,
То, чем душа полна:
Кому интересны
Чужие стенания,
Выраженные не сполна?!
Если поэты
Чужие роли играют,
Пусть и хорош актёр,
Но всё-таки
Он всё чуть-чуть сочиняет,
В Системе, хотя и хитёр.
Всё это — враньё,
Хотя завораживает:
Нельзя быть и тем, и другим...
Высоцкий —
Всегда постоянно ряженый
И многим не объясним...
БЫТЬ ПОСЛУШНОЙ
Была послушною гитара
В его руках, не очень стройная,
И нескончаемого жара,
Чуть плача, душу выражала –
Такую душу неспокойную,
И рвал он лиру семиструнную
И был лиричен, и не очень,
Тактичен был и нетактичен,
Но всё ж чертовски симпатичен,
Как волк, поющий на обочине...
«Не рви ты душу мне...» (Наталия Пегас)