Эпиграф1: «Ключом для объяснения успокаивающего действия дыма оказалось его влияние на рецепторы запаха, находящиеся в усиках пчел… в присутствие дыма падает чувствительность рецепторов запаха к феромонам тревоги».(Журнал «Пчеловодство»)
Эпиграф2: «В лицо, конечно, может и не каждая пчела узнает…. А когда без шапки с сеткой садишься у улья посмотреть, как пчелки трудятся - ни одна не жалит, чувствуют они ауру человека и запах» (из рассказов опытного пасечника)
На фото: вот он, наш "улей"...
Много было всякого в студенческой моей молодости (а у кого иначе?), но вот эта история точно заслуживает быть рассказанной.
Летом 1989 года(между вторым и третьим курсом), я с пятью подружками-сокурсницами – студотрядом! - отправилась в замечательное место: на базу отдыха для студентов и преподавателей нашего института, что располагалась в сосновом лесу, на берегу тихой речки. Работали мы там в местной столовке (посудомойками и кухонными рабочими), а жили - в двух шагах от места работы, в единственном, на всю базу, четырехэтажном, но очень компактном домике (на каждом его этаже было всего по две-три комнаты).
Наша команда обосновалась под самой крышей, в «а-ля пентхаусе» (а технически – просто на чердаке!). Это было довольно узкое помещение, вытянутое в длину, между двумя окошками на противоположных концах. Стены в нем - ДСП-шные панельки, оклееные простенькими бумажными обоями, отделяли нас от пустот под обоими скатами крыши. Вместо двери был люк в полу - аккурат по центру жилплощади.
Вдоль стен стояли железные кровати с панцирными сетками - ширина комнаты как раз равнялась ширине двух кроватей и небольшому проходу между ними. Спальных мест было целых восемь - с избытком, поэтому вскоре к нам подселили еще двух сестер-близняшек, нашего возраста. Впрочем, у них была своя, очень насыщенная жизнь, так что даже ночевали они с нами не всегда, а общались только по мере необходимости. У обоих окон, а также напротив люка, расположились несколько стареньких тумбочек, похожих на ульи, облицованных уже слегка потрескавшимся от времени желтовато-рыжим шпоном. Завершала список мебели пара стульев с металлическими ножками и фанерными сиденьями - очевидно, из близкой столовой - которые постоянно кочевали по всей длине прохода между кроватями.
Ах, какое это было чудесное лето! Мы проводили время так, как сейчас уже не получится ни при каком раскладе: без телевизора, без радио, без телефона, и, разумеется, без интернета.
Во внерабочее время - купались (а потом сохли на горячем песке и болтали о всяком), пели и слушали песни под гитару, играли в теннис и волейбол, катались на роликах (отдельные продвинутые граждане) и просто гуляли по лесу, наслаждаясь постоянным общением, чистейшим воздухом и спокойной, чистейшей водой (даже белоснежные лилии росли в том месте, а уж кувшинок было – без счета). Красота и ощущение полного, безоблачного счастья, почти как в детстве – вот оставшееся в памяти впечатление от того времени. Поддавшись этому настрою, даже замки из песка как-то строили на берегу, вместе со знакомыми ребятами – с азартной серьезностью детсадовцев, оккупировавших песочницу после длинной череды дождливых дней…
***
В один из выходных к нам в гости приехали еще три подружки. С ночёвкой, чтоб не отвлекаться от полноценного загородного отдыха на разные мелочи (навроде «А во сколько там у нас последний автобус в город… был?»). Мы вместе посетили вечернюю дискотеку, и потом еще долго не могли улечься спать, организуя спальные места для «понаехавших» (приволокли матрасы, которые втиснули в узкий проход между уже стоявшими кроватями), и обсуждая всякое (тогда, несомненно, казавшееся нам Ужасно Важным). А после того, как уснули…
… внезапно я очнулась, но всё вокруг было странным, будто я до сих пор находилась внутри сна. Тусклый свет уличного фонаря, проникавший через окно, падал на девчонок, лежавших на соседних кроватях и «напольных» матрасах. Все мои подруги тихо, но явственно-болезненно стонали и, не открывая глаз, беспрерывно ворочались-переворачивались с боку на бок, будто пытаясь освободиться из невидимых пут. Это постоянное, абсолютно ненормальное движение вокруг должно было бы привести меня в ужас, но нет… Я спокойно смотрела на это, и сама чувствовала себя мухой в киселе – настолько слабы были все мышцы, и главное – казалось, сам мозг опутывала сонная паутина, парализующая любое движение мысли.
Почти сразу моё внимание захватила картина в изножье кровати (я спала ногами к окошку) … Четко различимый на фоне освещенного окна, черный шаровидный силуэт (сантиметров 40-50 в диаметре), по всей верхней части которого метался взад-вперёд ярко-жёлтый кружок, размером с ладонь. Не как расплывчатый луч фонарика, но как анимированный рисунок: яркое жёлтое пятно с четкими границами, на абсолютно черном фоне. Рядом, в тёмном углу, находилась наша «двухэтажная» тумбочка – сразу по приезду на базу мы раздобыли «внеплановую» тумбочку, без дверцы, накрыли ее желтой тряпочкой-занавеской и водрузили на обычную, положенную нам по комплекту мебели. Теперь эта занавеска вовсю колыхалась, будто в этом углу находился локальный, комнатный вихрь. При этом был слышен непрекращающийся звон наших металлических баллончиков со всякими куафёрными средствами, что стояли внутри – то ли интенсивно перемещаемых ночным гостем, то ли это просто тряслась вся тумбочка целиком.
Мечущийся по круглой чёрной тени жёлтый «зайчик», больше всего напоминающий безумный глаз злодея из мультика, стонущие и ворочающиеся девчонки, бурное колыхание желтой занавески на тумбочке, звон и странное оцепенение, почти паралич… Но вся эта совершенно дикая картина показалась мне тогда очень естественной, не вызывающей ни малейшего удивления… Мы были будто пчёлки, одурманенные дымом, дабы не мешать Пасечнику заниматься в их Улье своими делами...
Собрав последние силы (как мыслей, так и мышц), я слабо воскликнула: «Смотрите, там кто-то есть!». Лежавшая рядом со мной (точнее - ниже, на «напольном» матрасе, головой к окну) девочка попыталась обернуться, приподнявшись на локте, и вскинула, указывающе, руку: «Да, девчонки, смотрите, там кто-то есть!» - и сразу «отключилась», упав обратно на постель. Я же спокойно отвернулась к стенке (всё так же медленно, как муха в киселе), и …очень быстро и сладко заснула, под звон баллончиков в тумбочке.
…Наутро никто не поверил моему рассказу о ночном происшествии. Никто, кроме меня, ничего не помнил. Только моя соседка по спальному месту (та, что очнулась ночью на краткий миг) глянула на меня задумчиво и нерешительно сообщила: «Да, я вроде припоминаю, что я кричала – «там кто-то есть!» …». Но через несколько лет и она напрочь забыла эту историю.
Отравление психотропными веществами было полностью исключено. И наши спальные места в тот вечер были расположены так, что пробраться к тумбочке от люка в полу, не используя в качестве дорожки чью-либо кровать (причем, только вдоль), можно было исключительно по потолку или по стенам. Из тумбочки ничего не пропало.
Что же ты искал тогда, Пасечник, у молодых, бестолковых пчёлок-девчонок? Или мы просто поставили свой «улей» на твоей дорожке, а ты хотел пройти? И принял меры, чтобы мы ничем не побеспокоили тебя, не помешали?
Хотя... разве способны пчёлы понять мотивы и смысл действий Пасечника?
***
На память об этом лете у меня остались странные фотографии. Знакомый полупрофессиональный фотограф, услышав о них, презрительно фыркнул: «Ну, знаете, если так «аккуратно» обращаться с фотоматериалами – еще и не то увидишь!». Возможно, он прав. Но почти на всех фотографиях (черно-белых) отпечаталось следующее: очень четкие белые линии, которых и в помине не было в реальности, подходят вплотную к головам запечатленных на фото людей. К кому-то – линии потоньше - под острым углом, «бьют» в темя. У некоторых – более толстые линии - обвивают петлей лбы. На моей старенькой "Вилии-авто" тогда слегка заедал затвор. Вероятно, именно это и позволило запечатлеть на плёнке следы нашего Пасечника, кем или чем бы он ни был.
На самом-то деле, это всё было достаточно страшно. Но мы были молоды, и у нас было много других, более реальных проблем на дорогах исследования окружающего мира - это здорово помогло, смягчило стресс от контактов с Пасечником.
Да - "контакты", именно так, во множественном числе, потому что ночным одиночным визитом это не ограничивалось...
В то лето в стенах нашего временного «дома», на всех этажах, время от времени слышалось странное тиканье. Поскольку в те годы был как раз "бум" сообщений о паранормальных явлениях, мы сразу поняли, что это - подумаешь, обычное дело! - домовой (ассоциации с пчелами и Пасечником еще не приходили на ум). Правда, тонкий, звонкий звук тиканья (явно отличный от звука, издаваемого, например, сверчком) как-то не вязался со сказочным образом этого героя, но за неимением лучшего обозначения, сошло и это. Иногда (при большой компании) мы вели с "тикальщиком" своеобразные диалоги, точнее - игру в «вопрос-ответ». И он никогда не подводил - тикал то один раз, то несколько – столько, сколько просили. Правда, иногда, после многих или "дурацких" вопросов сбивался на сердитое "тиканье", больше похожее на стрекотание.
Особенно сильное впечатление это производило на приехавших гостей, до того ехидно обсмеивающих все наши рассказы про местного домового: смотреть, как при "логичном" «тиканьи» у них сползает маской, оплывает насмешливое выражение лиц, заменяясь удивлением на грани испуга - было для нас непередаваемым удовольствием… Особенно если учесть, что тикать, как правило, начинало рядом с маловерными приезжими. Будто кто-то включал маленький, но странно громкий будильник. Где-то между ДСП-шной панелью, заменявшей нам стенки, и скатом крыши - в тёмном пространстве, куда никому не было хода.
Никому из людей…