В. Демин
ГОЛГОФА
(Эта моя поэма в 2010 была опубликована на странице «Вячеслав Демин», ныне мной покинутой)
Рукописи, верно, не горят.
Но зато они не говорят,
Если их таинственное знание
С опозданием приходит, с опозданием.
Мой ответ о сложном очень прост:
Иисус молчит до юбилея,
30 лет рождается Христос,
до поры до времени не сея.
На заре, назад две тыщи лет,
Галилейский город Назарет,
Показался контуром во мгле.
Назарет, ты солнцем на заре,
Будешь освещен и освящен
Потому, что в самый первый раз
С твоих гор спустился к людям Он-
Иисус. Об этом мой рассказ...
Кажется, что, вспоминая стих,
Мы спасенье обретаем честное.
НИЩИЕ БЛАЖЕННЫ, ИБО ИХ
ИБО ИХ ЕСТЬ ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ
Пронесли в проклятье торжества
Силы над любовью и над верою
мы не Бога знамя - божества
к алтарю, усыпанному серою.
Все от первородного греха,
Муки совести - от сделки в райском саде.
Сытый и голодный - два врага
С волчьей ненавистью в сердце и во взгляде.
Кто до истины таинственной дорос-
Только тот достоин в Царстве жить.
Для того рождается Христос,
Чтобы человека возродить.
Передать нам то, что мир забыл
В дьявольском порыве безразличия:
Бога истинно Христос один любил,
Потому что знал Его величие.
Нам любовью этой не прожить,
не летать над облаками птицей.
Но хотя бы - воду не мутить,
Но хотя бы –к истине стремиться...
……………
Небесный дар людской природе-
Единственно, что нас спасет.
Любовь равняется свободе,
Но только с Божеских высот.
Птица взвилась под райские вздохи,
Машет крыльями белый гонец.
Голубь мира - начало эпохи,
Он же - этой эпохи конец.
Вспомним древних седые поверья-
Предначертана эта гроза
Поистерлись и выпали перья,
Потускнели, потухли глаза
Все речённое в мире - свершится:
Дело следует точно за словом,
Камнем падает вольная птица-
Век окончился. Будет ли новый?..
От Иоанна в Иордане
Крещен Иисус, чтоб быть Христом.
Конечно, Он не знал заранее,
Что будет кровь, венец, страданье
И - вознесенье за Крестом.
А искушения примеры
Гнездятся в нашей жизни всюду.
Увидеть: чудо ли от веры,
Иль вера от виденья чуда...
……………
На земле нам угрюмо и тесно.
Нам трухлявые бросить бы пни,
Затоптать бы земные огни
Ради звездных просторов небесных.
Времени нам более не будет:
Все, что можно было испытать-
Испытали и отвергли люди.
Все, что можно было потерять-
Потеряли. Совесть не забудет,
И заставит в вечности страдать...
………….
Все как всегда - такой же беспредел,
Апокалипсис всех ущербных судеб,
Обрывки сна, оторванность от дел
И - Иоанна голова на блюде.
Что может быть страшнее, чем урок
Людской гордыни и непониманья?
В который раз людьми убит пророк,
И мир - в который раз на грани!
В мерцанье бляшек золотых,
Трясущихся на прахе тленья,
Казнящий собственных святых,-
Достоин ли он сожаленья?
И вот могучий ураган
Прошелся по людской запруде.
И смел вонючий балаган
Той мрази, что собрали люди.
Пусть говорят, что совершенства нет.
И что Господь, не дьявол, виноват.
Вы просто ахнете, когда придет рассвет,
Вы просто вздрогнете, когда придет закат.
Гнать в небе запоздалую луну
Несправедливо, да и сломан кнут.
Вы просто вздрогнете, увидев сатану,
Вы просто ахнете, как ангелы придут.
…………
Человечества мокрая глина
расплылась. Время бросилось вспять.
Ценность мира смиренно отринув,
Тайну вечности надо понять...
Было - как не было. Своды,
Земные обрушьте троны!
Не променяйте вино свободы
На тухлую воду закона.
Тяжесть земная не тяготит
Бренными липкими путами.
И не страшна она тем, кто летит
Звездными к звездам маршрутами.
Не было - было... Какая теперь
Радость ругаться-браниться.
В царство ведет незаметная дверь-
Глупо в ворота ломиться.
………………
В чем человечества грозная сила?
Вовсе не в том, что не звери мы - ЛЮДИ;
В том, что сумеем мы вспомнить, что было,
В том, что мы сможем представить, что будет.
Раньше того, как огнем будет жечь,
Струи холодные бьются Предтечь
В этой воде Иоанну крестить:
Бога вести - самому не входить...
Вспомнить библейский поступок Пилата
Сможет ли жалкая, слабая лира ?
За равнодушие издавна плата:
Жуткий кошмар муравьиного мира.
Было ли счастье людское? Да, было.
Только оно за две тысячи лет
Поистрепалось, утратило силу;
Счастье - в любви, но ее-то и нет.
Мы принимаем парад планет-
Память, ты это забыла?..3абыла?
Вспомним Голгофы таинственный свет
В миг, когда темень всю землю накрыла.
Мы принимаем парад планет
На мышеловке, заряженной сыром.
…………..
Пусть человек из грязной глины,
Но есть души девятый вал…
Собрать весь жемчуг воедино,
Чтобы для нас он воссиял.
Нет для души богатств дороже,
Чем воздух истины вдохнуть.
Смогу ли? Постараюсь… Боже,
Молю: даруй мне этот путь.
…………
Нет, ничего не бывает случайным-
Мир - это вечный вселенский каркас.
Тайна Востока и Запада тайна
В гордиев узел переплелась.
В гордиев узел вселенской гордыни.
В гордиев узел всемирной беды
И от огня мир погибнет отныне
И, как Атлантида, - от грозной воды.
…………….
В гнилой, ожиревшей в безделье Европе
сплелись ураганов начала-концы.
Свистит ужасающий ветер потопа -
И хижины валит и сносит дворцы.
Ну не глупцы ли мы ну не глупцы?
Не понимаем, не знаем, не смеем. ..
Надо бы строить ковчег нам, но как?
Мы, словно яблоки, все не созреем-
Света нам мало, мешает сквозняк...
Мир уже гибнул в бушующих водах-
Все приурочено к судному дню:
Мы не признали любви и свободы;
Не помешаем войне и огню.
Память, вчерашнюю книгу листая,
Все забывает и катится вспять.
Шумом своим суета нам мешает
Тихие Божьи понятья понять.
Что же о грустном я все и о грустном"?
Вспомним: проклятья людского печать
Там, на кресте, разлетелсь с хрустом...
Мог ли забыть Иоанн Иисуса,
Мог ли Его Иоанн не признать?
Вспомним от Марка евангельский стих:
«Я не достоин ремни развязать
Пыльных с дороги сандалий Твоих»...
Нам посложнее досталась задача-
Мы, как в пурге, как в тумане густом,
Смотрим пустыми глазницами зрячих,
Думаем и говорим не о том.
Смотришь: такая завеса крупом.
Господи! Можно ли сделать иначе?
Вера живет и питается словом,
Значит язык в нашей жизни больной
То же, что врач энергичный, здоровый,
В смрадной и темной палате чумной.
Вера зовет нас: немедля за мной!
Вера кричит нам: кидаемся в бой!
Вера дарует нам вечный покой-
Рай неземной.
Страшен ее раздирающий крик :
В миг, когда меч, по живому рубя,
Кровью начертал: забудешь язык,
Значит, предашь и забудешь себя.
Я одного все никак не пойму:
Зная, что жизнь- это небо и свет,
Мы призываем кромешную тьму,
Истину мы принимаем за бред.
Что же: в пучине не прячется высь,
Слишком она для пучины огромна
Ладно: не помним мы, как родились,
Но как крестились-должны же мы вспомнить!
Люди! У вас видно съехала крыша-
Вы позабыли реченное тождество:
Тот не узнает о Царствии Божием,
Дух в ком чудесно не явится свыше.
…..
Прежде, чем души лечить собираться,
Вспомним о собственных болях и ранах
Чтобы до дна глубоко сомневаться -
Следует верить не менее рьяно.
Кто ты - мой черный - в блистающем свете?
Кто мы - непомнящие Иваны?
Сами себя замотавшие в сети -
С Библией, Требником или Кораном...
Где же лицо твое - личный мой враг,
Личный мой дьявол и личный соавтор.
Ты - это я. Мои подлость и страх,
Преувеличенные многократно.
Ты-мой двойник, мой предел-беспредел.
Слезы и горе, сомненье, забвенье,
Ты - оборот моих солнечных дел,
Гордый антихрист антисмиренья.
Пробуем мы остроту вражьих стрел
Нашей кольчугою веры-моленья.
Но коротка, коротка, к сожаленью, -
Эта рубашка для согбенных тел...
Наш мир, на пакости и повторенья тесный,
Всегда враждой к своим народам жил…
Господь имел все силы поднебесной
И в чудеса не веровал – творил.
И именем Его повиновались бесы,
И власть над ними - нам Он положил.
Но мы забыли эту власть и бремя
Предали, пропили, пустили с молотков.
Кто меньше нас достоин сожаленья?
Кто более заслуживал оков?
Но вспомним : самого Христа
Жизнь от рожденья до Креста-
Терпение, учение, горение.
И в ней, похоже, неспроста-
Кровавой нитью вдоль листа -
Борьба с конкретным злом и искушением.
Впрочем, наш личный и внутренний враг-
Тот, с кем сразишься один в рукопашной,
В принципе, если осилишь свой страх,
Будет не очень опасен и страшен.
Есть и другой. Он во имя свое
В царском чертоге на трон заберется,
И черное чертово все воронье
Над куполами завесой взовьется.
И на развилке житейской дороги
Без объяснения знаки двух вех:
Христос ли, свободою спасший немногих,
Иль в рабстве Антихрист, спасающий всех…
Даруй же нам, Господи, веру и силу,
И шлем понадежней, и латы, и щит.
Познать 6ы нам, Господи, истину мира,
И истинно: истина освободит.
Начало начал - искушение Хлебом,
А значит и властью над веществом,
Познаньем земли, соглашением с небом...
Но это отвергнуто было Христом:
«Вопрос твой из ада, от самого дна
И ты отойди от Меня, Сатана…
Не хлебом одним в этот тягостный век,
Но Божиим словом живет человек».
Потом - искушение властью над телом,
Полетом свободы, охраной от зла:
«Коль есть в Тебе сила незыблемой веры,
то бросься отсюда!» -вскричал Сатана
Иисус отшатнулся от пропасти вечной,
Еще один шаг -всё пропало, конец.
Законы небесные - не человечьи.
Спасет -не спасет с этой бездны Отец?
И глянул в лицо Сатане Он и молвил:
Уйди! Растворись и исчезни опять!
Написано: Бога на прочность пытать -
Равно, что лодке испытывать волны…
Последний предел - искушенье короной –
Безудержной властью над миром людей.
Но знал Христос: слава сияет на тронах,
Но Господу надо служить, а не ей.
Кумиров же создали толпы людей-
Одних уважают, других побеждают,
Возносят, плюют, опускают на дно...
Они, их кумиры, людей ублажают,
И роли другой им играть не дано…
……….
Слепы глаза от привычки.
Бездумно мы книгу листаем,
Не видя ее величья,
И жизни - не понимая.
Нас просто попугал бес –
Не знаем мы даже того:
С Христом ли идти на Крест,
Или распять - Его.
Но против стихии злой
Плывет, плывет благовест:
Тех, кто идет со Мной,
Дьявол в аду не съест.
Близ Господа - близ огня:
Потери, тщета, мытарства…
Но, кто уйдет от Меня, -
Покинет навеки Царство.
………
Месть и любовь почему-то желанны.
Слипшись от пота и толкотни,
Та же толпа, что кричала: Осанна!
Вдруг завопит истерично: Распни!
Шифровщик Его откровений. Несет
Моя утомленная, скорбная лира
Не осуждение бренному миру,
Что уже поздно. Несет - эшафот!
Нож гильотины кровавый сорвался-
Может, заклинит в последний момент?
Вряд ли. Банк данных затем создавался,
Чтоб завершая эксперимент,
Дьявол последним над нами смеялся.
Прошлое нам ворошить не с руки.
А между тем, не покаявшись громко,
Мы ничего не оставим потомкам -
Только сомнительной пробы стихи…
Только сомнительной пробы стихи,
Только разгул бесконтрольной стихии,
Где повылазят все дьяволы злые,
Где от ракеты регресс до сохи...
……….
Всему есть прошенье, прочтенье, прощенье.
Молитва и подвиг, терновый венец,
Вся наша судьба - от любви и стремленья-
Когда же мы это поймем, наконец?
Мы, всуе потертые книги листая,
Когда мы с тобой наконец-то поймем,
Что самые смелые наши желанья
Пора ограничить сегодняшним днем.
А день - это целая-целая вечность
Огромной вселенной нетленный каркас,
Абстрактно-бесформенный пень человечества,
Конкретный листок покрывающий нас...
……
То, что было, есть и будет-
Отошло давно в астрал:
И судья по Книге Судеб
Сроки всем сполна раздал.
В поворотных точках глухо
Бьется мысль, рука дрожит.
Судьбы - в паутине мухи,
Заплетенные во лжи.
«Нищие блаженны духом».
Белый снег кружит-кружит-
Вся земля покрыта пухом,
Нищие блаженны духом-
Время их не убежит...
***
Запомним Павла зычный глас:
мы в радости, когда нас огорчают,
и неизвестны мы, но все узнают нас.
Бьют и казнят, но мы не умираем,
мы нищие - богаче многих вас,
мы без гроша, но всем мы обладаем.
Кто первый мир перевернул,
Который, в землю врос,
Вселенную кто на себя замкнул?
Иисус Христос!
Он победил мир не войной,
не революцией, не бойней жесточайшей,
но внутренней тишайшей тишиной-
чуть слышной - потому и глубочайшей.
Есть в вихре, есть в воронке торжества,
над смерчем все крушащего экстаза -
глаз бури - солнце Божества:
ничто не скроется от Божеского глаза!
А Царство Божие познал один Адам,
но эта память выветрилась в людях,
и вот Христос о нем напомнил нам
и от него принес священный ключ на блюде.
Так две ли чаши было иль одна?
Признала б Господа толпа и помолилась-
уже тогда бы Царства глубина
дарами Божьими на человечество излилась.
Жестоким людям не хватило дня-
с Ним, с солнцем, были мы во мгле...
"Те, что со Мной, не поняли Меня",
"Сын Человеческий найдет ли веру на земле?»
Закваска Иродова крепко в нас сидит
и с тех времен она слабей не стала:
Петр - крепкий камень, истинно, гранит,
но в мышеловке вкусно пахнет сало.
……………
На земле от страдания тесно,
небеса же свободой полны,
но два цвета у Царства небесного:
цвет земной и небесной волны.
Вот что значит: "Исполнится воля
на земле, как на небе". Опять
горсть семян, поразбросанных в поле,
будут в жатву жнецы собирать.
Колдовали залетные бесы
и учили нас правильно жить.
и решили, что, ради прогресса,
Божье царство пора отменить.
Только знайте, что близко, при дверях,
только помните - грех вам зачтется,
только чувствуйте: в битве со зверем
Царство Божие силой берется.
Силой - и, значит, не надо стонать
и на удар сатанинской перчатки
щеку другую спешить подставлять
и нашивать на одежду заплатки.
Хватит чужие вылизывать миски
и примерять незаконный венец.
Время исполнилось, кончилось, близко
серой эпохи тоскливый конец.
Брошено семя, зерно колосится,
скоро созреет и сразу-тотчас
надо убрать его поторопиться
чтоб не успели убрать раньше нас.
…..
Наступит через пять минут
тысячелетье Новое Всевышнего.
Свершилось! Ангелы поют,
но человека - почему не слышно?
Последний год – и новый век…
Давайте спросим: на кого похожим
Мог быть бы идеальный человек?
Он мог быть только Сыном Божьим.
Как важно нам понять во мгле,
о Нём мечтая, не о хлебе:
Да будет Твоя воля на Земле,
Такая же, как на небе.
Тогда спаслись мы, может быть,
в последний миг хотя бы став смиреннее.
Конец одних – к ужасным мукам плыть,
Конец других - плыть в радость избавления.
Весь ужас мира только в том и есть –
И это мы подспудно уже чуем,
Что нелюди несут свою «благую» весть,
И множат помесь пролетария с буржуем.
И если дело дальше так пойдет.
То человек подчеркнуто - покорно
Лик потеряет и приобретет
Тупую поросячью морду.
Привыкшую, причмокивая, жрать,
Визжа в грязи всё под себя грабастать.
И этим стадным салом управлять
Кабан возьмется, страшный и клыкастый.
Не мир, а меч на кабана и кнут.
Другого он, кабан, не разумеет.
Оружие эпохи смут
Добро и зло попеременно сеет.
Любовь у Господа – наиярчайший свет,
Любовью жизнь в комок вдохнулась глины…
Но нет меча – и христианства нет,
И нелюди сидят на русских спинах.
Хрустят костьми, их вдавливая в грязь,
Тяжел батыр, свиным заплывший салом…
Ты все же выберешься из-под ордынца, князь,
И вспорешь брюхо жирное кинжалом...
И нелюдей ты опрокинешь в прах,
и пылью разлетится нечисть,
и сатана, в коем основа-страх,
не будет больше мучить человечество.
Для тех же, кто более знает, чем верит,
в ком все, что свершиться должно, уже есть-
они для других и ворота, и двери,
они уже в царстве блаженств, а не здесь.
Если на жестком ты мягкое стелешь-
будет улов твой велик неспроста:
или ты твердо в Тарантула веришь,
или ты истинно веришь в Христа.
…………….
Я знаю, что царь древней Индии
не верил, что есть в мире лед.
Блаженны, кто верит не видя,
а видя – как надо поймет.
Давно к постулатам бесспорным
причислили истину люди:
поверишь - и двигаешь горы
колеблешься - чуда не будет.
Господь поделился владеньями-
вселенскою чашею неба
Какое еще нам знамение?
Давалось, но принято не было.
….
Людской толпой, - немерянный -
всегда владеет страх,
И в людях суеверие
держалось на кострах.
С шипеньем пламя серное
покинуло края.
Но от свободы веры ли?
Не от безверия?..
……….
ВИФСАИА
День уже начал клониться к заходу;
там, на траве вифсаидских равнин,
были великие толпы народа,
и Иисус среди них был - один.
Он пожалел их и с ними молился,
Он их о Царствии Божьем учил
Каждый, кто мог и хотел, исцелился;
день неуклонно к закату клонился-
"Ты б их, Учитель, домой отпустил…"
-Так все Двенадцать Ему говорили,
словно какую-то тайную весть:
"Что же им делать в бесплодной пустыне?"
Он же промолвил: ''ВЫ дайте им есть".
Где же взять хлеба?
тут сотню подвод,
невод хороший с отборною рыбой
надо, чтоб этот насытить народ...
Слушал Иисус, как всегда, молчаливо.
Взял пять хлебов, преломив, всем роздал:
Первый раз первое в мире спасибо
первый ребенок Иисусу сказал.
Люди, насытившись, пели, смеялись-
За гору огненный шар закатился
Чудо не в том, что хлебы умножались,-
в том, что никто им не удивился.
Люди потребуют нового чуда-
князем увидеть Христа захотят…
(был уже царь Галилейский - Иуда"
Полуразбойник - полусолдат).
Мир не узнал Его, мир не узнал
Все предсказанья слились в одну точку-
острые камни и пьедестал-
звенья одной непрерывной цепочки.
И богохульство, и чудный хорал…
Белое, белое марево волн-
острые камни и пьедестал-
звенья одной непрерывной цепочки.
И богохульство, и чудный хорал…
Белое, белое марево волн-
словно одежда призрака,
Кружится в волнах бушующих челн -
щепкою моря капризного.
Кто это к ним по воде напрямик,
в светлом светящемся платье?
Ветер ужасный внезапно утих,
волны щебечут Божественный стих
или сатаны проклятье.
Петр пройти захотел по воде-
Боится. Верит - не верит.
«Равви! Вели подойти мне к тебе».
Слышит: «иди быстрее!»
Он, победитель утишенных вод,
Словно Господь, по пучине идет.
Видел ли кто более славный путь?
Но вот испугался и стал тонуть.
Руку ему Иисус подал-
Словно мальчишке скверному:
Зачем ты во Мне сомневаться стал,
Бояться зачем, маловерный?
Не так ли, как Петр, сомневаемся мы?
Мы теплые - мало в нас жара,
И солнечный свет отличить от луны
Не можем. И явь - от кошмара.
В равенстве рабства в потемках мы бродим;
Господи! Все мы есть дети Твои...
Равенство дай нам в любви и свободе,
Но не проклятье свободной любви!
Время, пожалуй, еще не настало-
Медленно катится солнце конца,
Пир не готов и гостей еще мало,
Дети ушли из покоев Отца…
Косность и тупость людей бесконечны -
Притчи Иисуса довольно одной!..
С горечью видит Он, как к жизни вечной
Люди, смеясь, повернулись спиной.
Ныне суд миру жестокий и страшный –
Каждый вершить его волен себе.
День твой сегодняшний. Да и вчерашний
Будет рассмотрен на Страшном суде.
Лопнет небесная кровля-корыто –
Замерло время, окончился путь.
Каждый богатый, бездельный и сытый,
Господу сможет в глаза заглянуть.
Господи! - будет молить он - Вот злато,
Жемчуг, алмазы - твое! Все бери!
Скажет Христос: отойди, проклятый,
В пламени совести вечно гори.
Нет! - закричит он, - предчувствуя-зная:
Муки страшнее не будет уже.
Только играя, достигнем мы рая,
С детской душою - на вираже.
«Истинно, истинно вам говорю:
я вас по - царски отблагодарю,
если вы нищему - в бездне, на дне -
почесть окажете ту, что и Мне».
Вышел печально Христос с синагоги;
С тихой усмешкой следили за Ним
Книжники и фарисеи строгие,
Каждый с вопросом: так чей же Ты сын?
Отворотились - почти что прогнали;
Потные пальцы сжимают булыжники.
«Сделай же чудо!» - одни простонали.
«Чудо!» - злорадно вторили им книжники.
Мир до понятья еще не дорос:
Главное чудо - и есть Христос.
Он среди вечного холода льдин
В жуткой Вселенной один… Один!
Шел Он вперед, как в степи - гроза;
Мелкими тучами следом – Двенадцать.
Он обернулся, взглянул им в глаза:
Вольны и вы отойти, иль остаться.
Заколебалось все в жуткой тиши:
Если и эти уйдут-растворятся,
То уже нечего к людям спешить,
То уже некому в Царство сзываться.
Сказка небесная не удалась –
Вот Он пришел спасти мир и не спас.
Жалко всех этих убогих и сирых –
Нет, ничего не готово для пира.
Петр рубашку рванул на груди:
Господи! Равви! К кому нам идти?!
Брызнули светлые слезы из глаз:
Боже, будь с нами всегда, как сейчас!
Жаль, что не мог Он ответить им: буду!
Делится мир на плевел и пшеницу.
Делится мир на Петра и Иуду –
В небе журавль, а в ладонях – синица.
Снова идут они, обувь меняя,
Прах отрясая с отвергнутых мест,
Снова идут: куда? – сами не знают.
Знает один Он: на муки и Крест.
…….
ИУДА
Разве дьявол менее нас ловкий –
Слов «прости» не знает и «люблю»?
Друг и враг, как два конца веревки,
В мертвую свиваются петлю.
Мой рассказ почти окончен. Аминь
Только вот решим один вопрос:
Надо ли кидать в Иуду камень?
Слишком близко Иисус Христос.
Знал Христос, провидец -прорицатель,
Взглядом прожигающий насквозь:
«Не Двенадцать ли избрал вас? Но предатель
среди вас». Писание сбылось.
Вспышка молнии всегда подобна чуду.
Без огня бывает вряд ли дым.
Не спеши камнями бить Иуду-
Слишком близко мы к нему стоим.
Брось искать в чужом глазу соринку-
Выкати из собственного ком.
Этим-то сомнением с песчинку
Раскололась меж учеником
И Учителем - огромная лощина.
Тот, кто больше, больше всех любим,
Словно Каин взялся за дубину…
Без огня бывает разве дым?
Предал он закон, потом свободу –
Первое хотел купить вторым…
Никогда концы не спрячешь в воду,
Постарев, не станешь молодым.
Нет, он волен, он всегда был волен:
Мог предать, но также мог укрыть,
Мог любить, но мог и сделать больно,
Вспомнить мог, но предпочел забыть.
Он сосуд, заполненный до дна,
С каплею сомненья, но без жалости…
И вошел в ту каплю сатана –
Пусть на миг, но сделка состоялась.
Новый день едва забрезжит вновь –
От предателя раскаяньем повеет:
«предал невиновную я кровь» -
Поздно пусть, но искренне, жалеет.
Иисус, страдая на Кресте,
Мог ли видеть в беспредельной сини,
Как мешок трясущихся костей
Всунет шею в петлю на осине?
Понял ли Иуда в этот час:
Ценность жизни не в вине и хлебе.
Господи, помилуй, грешных, нас…
«Проклято висящее на древе».
Прокляли Иуду соловьи –
Не за тем ли, что он к людям близко…
В души загляните вы свои:
Далеко ль с похлёбкою там миска?
Мало ли предателей Христа,
Перекрасившихся в божеские масти,
Пляшут, как шаманы у костра –
Не Иуды ли они, отчасти?
Перепачканный в бальзаме и смоле,
Черта с ангелом своей считая ровней,
Я не храм свой строил на земле,
Нет, не храм, но может быть…часовню?
Кирпичи подогнаны не в ряд –
Криво-вкось, не по-простому сложно…
Рукописи жизни не горят
Потому, что спрятаны надёжно.
Зла отточены вселенские ножи,
Пусть в часовне треснутая кладка,
Помолясь, прохожий, не спеши
Из неё кидаться без оглядки.
Не мути поток природных струй
Глупой человеческой затеей.
Так ли, иначе - свершился поцелуй,
И Христос в руках у лиходеев.
Мы поменяли - и в этом секрет
Растленья всего поколения -
Добра свободу на свободу бед,
Свободу слова на свободу искажения.
Кружится ветер... Что было - то будет:
Вихрь эмоций и вечный покой.
Люди друг друга то хвалят, то судят,
Нового нет ничего под луной.
Врете! Есть новое, было когда-то –
То, чему больше не будет конца:
Сын, за людей добровольно распятый,
Чтоб защитить их от гнева Отца,
Взявший грехи, без вины виноватый,
С веткой терновника вместо венца,
Всеми покинутый, всеми проклятый,
Связан и бит на конюшнях дворца.
Что там неверный, как флюгер, народ, -
Нового первый носитель Завета -
Toт, кому имя дал «Камень-Петр»,
Трижды отрекся еще до рассвета.
Больно, но эта не та еще боль...
Глупая чернь изгалялась, визжала,
Ранила больно и сыпала соль -
Все ей казалось, что ранила мало...
Рядом в истерике нищие бились,
Книжники мудро кидали сомненья.
Ранами Господа мы исцелились-
Только не в этот день. В день Воскресенья.
В день же суда мир безумству предался.
Все перевернуто, всё – кверху дном.
Плакал веселый, грустный смеялся,
Оба, кошмарным объятые, сном.
С чашею дьявол мелькал-появлялся,
С чашей забвения, полной вином.
Вот Каиафа приблизился с дрожью:
«Богом живым заклинаю Тебя!
Кто Ты: Христос ли Ты? Ты ли Сын Божий?»
Странный услышав ответ: «Это Я»…
Все отшатнулись, и если б продлился
Глас этой правды хотя бы на миг,
Первосвященник бы первый склонился,
Первый к одеждам Его бы приник.
Миг не продлился. Исчезло все, сплыло,
Было - как не было. Только треск ткани
Той, что он рвал изо всей своей силы,
Слышался в мертвом оставленном храме.
«Он богохульствуетэ что еще ждете? !
Духу, что в Нем предрекает, - не верьте!»
Словно стрелой в Его грудь на излете
Приговор впился: повинен смерти!
Чаша сия не пройдет, не минует:
Божие царство наступит не скоро.
Ветер истории горы надует,
Вера людей сокрушит эти горы.
Всех нас волнует вопросов вопрос:
Кто же Ты есть, Иисус Христос!?
Древние предали как иноверца,
Мы принимаем, но верим ли сердцем?
Верим? Пусть каждый ответит тотчас!
Через шипы путь к нектару блаженства.
Только Христос совершенствует нас –
Внешнего нет на земле совершенства.
СУД ПИЛАТА
Рим, твой великий державный закат,
Рано, почти с середины листа,
Начал не гунн, начал Понтий Пилат,
Этот невинный убийца Христа.
«Ты иудейский царь? Что ж Ты молчишь?»
Молвил Иисус ему: «ты говоришь»…
Приговор – это начало агонии.
Может, не понял наместник чего?
Мудрый закон равен здесь беззаконию:
«Царство моё – не от мира сего»…
Что-то не больно Он чтит иудеев.
Надо о нем поподробней узнать.
«Знаешь ли: власть над Тобою имею
И отпустить Тебя и распять».
«Власти в тебе и на каплю нет лишней,
Ты не властитель державных оков
Все что имеешь – имеешь ты свыше.
Кто меня предал - в том больше грехов».
Люди, похоже, вы все одичали –
Мечутся, жвачку как овцы жуют,
Добрые плачут иль спят от печали,
Действуют злые и славу куют.
Стаи охрипшие дико кричали,
Смотрит Пилат в искаженные лица:
Правда ль, что Слово звучало вначале?
Но не для этой же черни - тупицы!
Чьи это хари внизу там маячат-
Угли горящие, а не глазницы?
Это не люди, дьяволы скачут!
Люди не могут так веселиться.
Это ль народ победителей званых?
Значит, тогда, сочтены его дни:
Та же толпа, что вопила: «Осанна!»
Выдохнет вдруг истерично: «Распни!»
«Слушайте! Это теперь ваше право,
Совесть моя перед вами чиста:
Мне отпустить вам на праздник Варавву,
Иль отпустить Иисуса Христа?»
Думал: им это придется по нраву.
Тщетно. Опять закричали они:
«Ты отпусти, отпусти нам Варавву,
а Иисуса распни, распни!»
Поднял Пилат белоснежную руку,
и тишина воцарилась окрест,
слово физически вылилось в муку:
«Ты осужден и пойдешь на Крест».
Сколько бы Понтий не мыл своих рук,
Мир все равно этой Крови не смоет.
Сидя на дереве, рубим мы сук,
Каждый раз яму себе же и роем.
Перед крестом бичевания пытка-
Полосы с тела рвут-режут бичи,
Кровь Его льется на пыльные плитки,
Изверги взмокли. Спаситель молчит.
Вспомнят ли люди когда-нибудь вновь
Тайной вечери Его откровенье:
Вот Моё тело и вот Моя кровь -
Божие вам благословение.
Сколько Его бы не поносили
Толпы подонков, впадая в искус,
В терновом венце и кровавой порфире
Царь наш единственный был - Иисус.
В день этот славу Христосу не пели.
Зашевелилась в девять утра
На Страстную пятницу, в жарком апреле ,
И двинулась к Лобному месту толпа.
Все, как учил Он; ведут на распятье
Бывшие братья Его - иудеи-
Камни швыряя, плевки и проклятья;
Впрочем, не все, есть и те, кто жалеет.
Скоро прервет Его муки-труды
Солнце - безжалостный киллер пустыни.
Вот Ему дали напиться воды,
Вытерла пот вместе с кровью рабыня.
Боль затаилась и жжет изнутри;
Так и вся жизнь: из огня да в полымя.
Где-то друзья здесь, поди, разбери;
Вместо Себя Он оставит им имя...
Город безлюден, безжизненно пуст,
Струйка толпы извивается фалом.
Здесь, у ворот, пошатнулся Иисус -
И тяжесть Креста на планету упала.
И гул от удара повис над страной;
Никто не заметил, но ось изогнулась.
Победа, присвоенная Сатаной,
От князя земли в этот миг отвернулась.
Отец не оставил любимого Сына,
Даже отправив на муки страдать.
Блажен ты, крестьянин, подставивший спину,
Что Господу тяжесть помог удержать.
Нам казнь на Голгофе явилась отсрочкой,
Последней возможностью вспомнить-забыть,
Заката-восхода кипящею точкой -
С нее то и начал мир в истине жить.
Готовят царю всемогущему трон -
Земля без владыки от распрей устала
До края земли, до скончанья времен
Разносится стук молотка по металлу!
Три черных, больших, словно скобы, гвоздя
Нацелил палач равнодушно-умело,
И впились они в беззащитное тело:
Два руки и ноги - один - пронзя!
И Слово стрелой от Креста полетело.
В века и народы,
Какие ни есть,
Летит с небосвода
Блаженная весть.
Делам не замазать кроваво-злодейским
Надпись, что сами в порыве создали:
Сын Человеческий - «Царь Иудейский»-
Две стороны учрежденной медали.
Поднял глаза свои ясные к небу
И помолился за нас на века:
«Отче: прости им - не знают, что делают».
Но не было большего в мире греха.
«Эй, разрушающий Храм-синагогу-
вызов бросали Ему фарисеи-
ты под защитою Господа Бога –
что же теперь Он Тебя не жалеет?
Все мы поверим в Тебя как в Христа,
Если сойдешь перед нами с Креста».
Даже один из распятых злодеев
хриплый возвысил на Господа глас:
«Вот Ты язычников и иудеев
Скольких спасал? так спаси же и нас!»
К счастью, другой ему молвил: «так надо.
Мы по делам пострадали - как видишь.
Он же достоин не кары - награды…
Вспомни Господь нас, как в Царство приидешь».
«Истинно, друг, я тебе говорю:
Нынче же будешь со Мною в раю».
Сил достает Иисусу сказать
Для Иоанна: «Вот твоя мать».
Мать покидая, в любви неземной,
Скажет ей ласково: «Вот сын твой».
В поддень кромешная тьма опустилась,
Солнце от взора людского закрылось.
Как прикипел, как к Кресту прирос
В страшных мученьях Иисус Христос.
Кровь вытекала из порванных жил-
Он еще чувствовал, Он еще жил.
Страшнее, чем войны, чем беды восстанья-
Предсмертный призыв, что сердца сохранят:
«ЭлОи, элОи! ЛаммА савахтАни?»
«Отец! Для чего Ты оставил Меня?»
Повеяли ужасом древние строфы-
Отец отвернулся от сына опять,
Как солнце, что скрылось на склонах Голгофы,
Как время, что медленно двинулось вспять.
Во времени этом, что стерлось-осталось
Чуть дрогнули губы от боли протяжной;
Произнесли - или всем показалось-
Чуть слышно давно назревавшее: «Жажду...»
Один из врагов, прежде чем губку дать -
К губам на копье поднеся смертоносном-
«Посмотрим,- сказал,- как пророк Тебя снять
придет раньше смерти, нацелившей косу».
Что происходит в тот миг в пустоте
Меж воплем Иисуса и смертью презренной-
Узнают ли люди, что тут, на Кресте
Страдает Сын Божий - опора вселенной?
Секунды, довольно секунды одной
Понять-убедиться, родиться по новой.
Вот - новое чудо под древней Луной,
Вот новая старого мира основа.
Прощенье истлевшим в могилах-гробах
И ныне живущих бесцельно-беспечно...
Но дьявольский смех, богохульство и страх
Князь мира наслал в этот миг человечеству.
Не ведая: с этой секунды умрут,
Не принявши дара Божественной плоти-
В разверстую бездну любови — плюют!
Кто эту нечисть во гроб заколотит?
Смывала однажды всю накипь вода,
На головы грешников скалы обрушив...
Да хватит ли пламени Божья Суда,
Чтоб растопить эти грешные души?
Даже враги у Христова подножья
Поняли: купол небесный треснул:
«Истинно: это и был Сын Божий!»
умер Иисус, но Христос воскреснул!
Словно с последним дыханьем излилось:
«Отче! Тебе предаю Я дух Мой!»
и тихое-тихое слово: «Свершилось».
И – тишина. И - желанный покой...
Эти семь слов, словно в радуге, слились
В яркий свет солнца, сияющий днем.
«Кровью Его мы от ран исцелились».
Что же мы это не признаем?
Жизнь в главной сути предельно проста:
Истина в сердце и правда в устах.
Стоя, почти что у Божеских врат,
Страшную скуку свою убивая,
Зря усмехался надменный Пилат:
«Истина? Кто ее видел и знает?»
Тонкий меж горных ущелий брус,
Кости внизу в отраженном свете...
Что же есть истина, Иисус -
Сможет ли кто без Тебя ответить?
День сотворенья - день погребенья –
Сколько меж ними воды утекло...
Смерть - это радость ли воскресенья
Или печаль - неизбывное зло?
Стоя на лестнице у Креста
Гвозди, заржавленные от крОви,
Вынул Иосиф. И тело Христа
Приняли люди с тоской и любовью.
Кончился путь - не закончился след.
Надо б слезами обмыть Его раны-
Только и слёз то давно уже нет,
Званых без счета, а избранных мало...
Каменный грот. И в нем гроб из каменьев –
Там одного Иисуса оставили.
Все предсказанья забыли. Знаменья.
Свято запомнили правила.
В третий день, утром, лишь солнце поднялось,
Обе Марии приходят. И что же?
Господа в гробе не оказалось.
Ангел, на юношу в белом похожий,
Им говорит он: не ужасайтесь.
Господа ищете? Здесь Его нет.
Идите быстрее. Петру передайте
Что Он воскрес. Вы увидите след –
Он впереди будет вас – в Галилее.
Все будет так, как он вам и сказал…
Женщины вышли, от ужаса млея,
Страх и восторг их, и трепет объял…
Ни откровеньем, ни чувством, ни знаньем –
Верой божественной в силу чудес –
Сможем мы смутно прийти к пониманью:
Умер – исчез – изменился - воскрес!
Поверил Фома во Христа совершенство,
Увидев и в раны персты возложив.
Сильнее невидящей веры блаженство –
Кто меньше собою, чем Господом жив!
Когда же услышит ущербный наш мир
Голос печальной пастушьей свирели:
Люди, придите на брачный пир!
Нет, не услышали. Не захотели…
Будет отныне, старушка-Земля,
Как опустевший, покинутый рай,
Как полусгнивший остов корабля,
Как проходной караван-сарай.
Тихий и ласковый голос зовёт,
Сердца надрывная жалоба-стон:
«Пир приготовлен»…Никто не идёт.
Колокол звонит…По ком его звон?
Чудо известных вселенских чудес –
Первое, а не восьмое чудо:
Умер – и вот после смерти – воскрес!
Будет об этом известно повсюду.
Вот Он явился ученикам:
«Дети! Еда у вас есть какая?»
«Нет!» - опечаленным рыбакам
В сети попался лишь скользкий камень.
Он же сказал им: «На глубину
Вы отплывите. Закиньте сети».
Сети от рыбы пошли ко дну.
Вот перед ними Он в ярком свете.
Видят: костёр и еда на камнях,
Хлеб разломил им, Христос, и пОдал.
«Симон Ионин! Ты любишь Меня
Больше чем все?». Распахнулися своды,
Петр потупился, боль затая:
«Все соблазнятся, но только не я» -
Вспомнив, должно быть, застыл неподвижно.
«Душу положишь? Предашь Меня трижды!»
Симон узнал: о любви не трубят.
«Господи! Знаешь – люблю Тебя».
Трижды Христос его так вопросил.
Трижды услышал. Трижды простил.
Выше Петру не бывало награды:
«Симон Ионин, паси Моё стадо».
«Молод ты был и по сотням дорог
Брёл куда только хотел или мог.
Но вот состаришься, вскинешь ты руки,
Прежней дорогою следовать рад
Но кто-то другой на проклятье и муки
Кто-то другой поведет тебя в ад.
Кто-то другой суетливо хлопочет
Церковь Петрову по ветру пустить.
И поведет, куда Петр не хочет –
Благостью в недра дорогу мостить…
Но Я молился, чтоб вера окрепла,
Не одолел, чтобы вас сатана,
Вырвешься ты и восстанешь из пепла,
Братьев поднимешь из грязи со дна.
Церковь созиждется снова и снова,
Встанет невиданным храмом из пыли.
Горы падут, но исполнится Слово:
Адово войско вас не осилит.
Я поведу на последний бой,
Не устрашайся – следуй за Мной!»
Мир поумнеет, узнает мир:
Есть под луною источник новый.
Люди! Придите на брачный пир –
Здесь вам давно уже все готово.
Светит на небе Иисуса звезда –
Это всё было и будет всегда:
Все, кто в пустыне страдал однажды,
Только с Христом утоляет жажду.
Свет Его святости – наша свобода.
«Идите вперед и учите народы».
Последнее слово Его человеку:
«Я с вами всегда до скончания века».
Аминь
…………….
Вячеслав Демин
19 января 2000 г. Крещение.