Бога без боли нет и не может быть.
Каждый распятый живёт в откровенной лжи:
После креста будет царствовать и судить,
Взвешивать души носивших в спине ножи.
Каждый второй здесь распят, каждый первый – вор
/Даже не знаю, к которым причислить нас/.
Не засыпай, не утрачен ещё узор
Звёздного неба, и виден Ван Гог в анфас.
Бога без соли нет и не может быть.
Я это знаю – я видел, как плачешь ты...
Вынуть бы нож и отчаянно мстить и мстить
Каждому богу, держащему здесь весы,
Лавку мясную, ломбард, ресторан, трактир,
Невский канал, освящённый чумной рукой
/Мне повезло – мой содержит свой личный тир,
Взводит курок, если я говорю с тобой/.
Бога без роли нет и не может быть.
В гриме отменном попробуй его, узнай...
Мне бы хотелось, быть может, его простить,
Но он изменчив, как северный злой мистраль,
И многолик – преумножен на нас, на всех.
С кем ни беседуй – молитвой звучат слова.
Мы в исповедники вечно берём не тех,
Кто бы восполнил изъятый словарь с утра.
Бога без тела нет и не может быть.
Спрятан в тебе он и даже, порой, во мне...
Значит – живи и не дай нам двоим остыть
В этой кромешной, богатой на снег, стране.