"I have a dream", - сказал когда-то Кинг.
И у меня, конечно, есть мечтанья:
Когда мы мир прекрасный создадим,
В котором слез не будет и страданья,
В котором каждый получает по труду,
Никто да не обидит работягу,
Найдется место справедливому суду,
И вечно будет солнце - для оттягу.
Тогда я поселюсь на берегу
Какого-нибудь моря, что на юге.
Забрею ирокез, верну серьгу
И превращусь в роскошного пьянчугу.
Я из бананов буду гнать вискарь,
Если, конечно, он из них выходит.
А на ветвях акаций пусть фонарь
Висит, хоть фонари не будут в моде.
Я буду стар, безумен и алкаш.
Таких встречали вы, возможно, у вокзала.
Опухший нос, под глазом синий бланш,
Они у вас на выпивку аскали.
Хотя они, конечно, вахлаки.
Заставлю внуков я, чтоб мне они стирали.
И дважды в день буду менять носки,
От сей привычки откажусь едва ли.
А, впрочем, в шлепанцах я буду рассекать,
Я буду вечно пьян, как тот бродяжка,
И буду нахуй всех прохожих посылать.
Никто ж не свяжется с тщедушным старикашкой.
А на закате я прикончу магарыч,
Гнусаво напевая "Beat the Bastards".
Дочь закричит: "Когда ж ты сдохнешь, старый хрыч?!
Опять при всех на пляже обоссался!"
Жена моя, подруга долгих дней,
Седа, ворчлива, по-старушечьи прелестна,
Познает также истину в вине,
Пусть и не станет петь вульгарных песен.
С запасом славным доброго вина,
В уме, на долгие не глядя лета,
Она сидит все чаще у огня,
И вслух читает пошлые сонеты.*
И вот однажды, глядя на закат,
Усыпав пляж бутылками от виски,
Удерживая в легких самосад,
Уйду я. Тихо, не прощаясь, по-английски.
Не будет слез, стенаний и соплей -
К тому моменту всех достану непомерно.
Все соберутся, скажут: "Ну, бывай, Сергей".
Вот так хотелось мне, чтоб было все примерно.
*По требованию жены, обозвавшей меня предателем, дописаны два новых абзаца.