Нет, сегодня явно был не самый счастливый день в её жизни. Если бы умела, ворона бы вздохнула. На дне её желудка сиротливо покоились фрагменты двух небольших рыбьих голов, которые она успела утащить с помойки, пока туда не явился её заклятый враг – наглый рыжий кот по прозвищу Маркиз. Ладно бы, он был сирота бездомный, как она, Феня. Но нет – этот мерзавец был котом хозяйским, нежно любимым и избалованным. И кормёжка, судя по всему, дома у него была такая, какая Фене только снилась, да и то нечасто. Но, как и все пресыщенные личности, Маркиз частенько предпочитал домашнему меню что-нибудь экзотическое. Тогда он отправлялся на помойки, которые Феня считала своей вотчиной. Процесс соперничества кота и вороны шёл с переменным успехом. Сегодня счёт получился три-два в пользу Маркиза, ибо изначально рыбьих голов было пять.
У Фени оставалась ещё надежда на старушку. Собственно, эта странная старая женщина и назвала ворону Феней. Птица не возражала. Феня, так Феня. Насколько ворона помнила своё далёкое детство, родители её вообще никак не называли. Феня была единственным птенцом, не первым и не последним в обычной вороньей семье. Папа и мама заботились о ней, как могли. Они поочерёдно прилетали в гнездо, совали Фене в клюв что-нибудь съедобное, каркали что-то нравоучительное и опять улетали на поиски пропитания себе и своему детищу. В те редкие минуты, когда оба родителя Фени оказывались возле гнезда, они либо громко обсуждали насущные вопросы своей вороньей жизни, либо тихо дремали, усевшись на тоненькие ветки, если дело шло к ночи.
Но детство быстро кончилось – как только Феня «стала на крыло», родители предоставили ей самостоятельно постигать законы окружающего мира. Этот мир был более чем суровым учителем и быстро сотворил из желторотого птенца, каким была Феня, смекалистую плутовку. В настоящее время это была весьма зрелая ворона, а то, что она дожила до таких лет, Феня склонна была приписывать, в основном, своему неунывающему характеру.
Вот и сейчас, хотя солнце уже перевалило за полдень, а старушка обычно приходила подкармливать птиц с утра, ворона не отчаивалась. Мало ли какие могли быть дела и заботы у этой женщины, одинаково жалеющей и птиц, и кошек, и собак. За долгую Фенину жизнь эта старушка была первым и единственным существом, чьей доброты, как солнечного света, хватало на всех. И Феня терпеливо ждала кормилицу, взгромоздившись на своё любимое высокое и старое дерево, с которого открывался прекрасный вид на три помойки и на то место, где птицы приучили старушку давать им корм. Ибо, кроме вороны, там столовались ещё голуби и воробьи. Однако конкуренты из птичьего племени не вызывали у Фени такого раздражения, как Маркиз. Всё пропитание птах зависело от удачи и милости людей. Каждый приспосабливался к этой жизни и выживал, как мог. Поэтому Феня воспринимала с пониманием и вынужденную вороватость воробьёв, и поразительный аппетит голубей. Ведь недостатки – они у всех есть. У самой Фени их предостаточно.
Размышляя так, ворона косила блестящим и круглым, как пуговица, глазом на тот угол, из-за которого обычно появлялась птичья кормилица. В любое время года, в любой одежде птицы узнавали её и, шумно хлопая крыльями, летели её навстречу. Она рассыпала семена, крошила хлеб, а Фене, персонально, в стороне оставляла какое-нибудь нехитрое лакомство. Пока ворона управлялась с принесённой снедью, старушка что-то ласково ей приговаривала. Птица слушала внимательно, но, кроме своего имени, ничего не понимала. Судя по всему, женщине это было не слишком важно. Может быть, ей некому было рассказать о том, что её волновало, а ворона слушала её, не перебивая и не возражая. Они расставались всегда очень довольные друг другом.
Однако солнце уже почти прошло свой дневной путь, а старушка так и не пришла. Был у Фени ещё и запасной вариант. Несколько дней назад под крышей двухэтажного старинного особняка она углядела в голубином гнезде несколько яичек. Феня тогда была не голодна, она прятала под крышей сверкающую металлическую штуковину, найденную ею возле ларька, и оставила яички «на чёрный день», такой, как сегодня. Если ей хоть капельку повезёт, может быть, там уже и птенчики появились…
При воспоминании об этом пустой желудок вороны предательски заныл. Пока не стемнело окончательно, крылатая разбойница решила навестить злополучное гнездо.
Подлетая к знакомому особняку, ещё в воздухе, ворона заметила что-то неладное. Так и есть! На самом краю ската крыши сияло рыжее пятно. Разумеется, это был вездесущий Маркиз. И одна из его волосатых, когтистых лап шарила над самым гнездом, в то время как три другие лапы судорожно цеплялись за крашенный металл крыши.
Феня мгновенно оценила обстановку. Голодная птица сразу забыла о цели своего визита сюда. Она видела только наглую морду Маркиза, его горящие охотничьим азартом глаза с расширенными от удовольствия зрачками. В ту же секунду с неба на кота упала чёрная ракета. От неожиданности и весьма ощутимого толчка лапы Маркиза скользнули по металлу крыши, но реакция у кота была хорошей, и он не скатился на землю, а повис, держась за край крыши двумя передними лапами. Шарить под карнизом он, естественно, перестал. И вылезти вновь на крышу Маркиз уже не мог, так как в передних лапах кота не хватало сил подтянуть вверх его раскормленное тело, а задние лапы их светлости болтались без опоры.
Сев на край крыши, возмущённая ворона пару раз долбанула в макушку эту, такую ненавистную ей, рыжую прижмуренную кошачью голову, и, напоследок, слегка прошлась клювом по кошачьим лапам, вцепившимся в карниз. До сих пор молчавший, Маркиз взвыл дурным голосом и полетел вниз. Приземлился этот искатель приключений, как и положено кошкам, на все четыре лапы и в мгновение ока испарился с места происшествия.
Птица великодушно не стала преследовать побеждённого врага. Она торжествующе огляделась, как бы призывая окружающий мир в свидетели своего триумфа, потом, не спеша, привела в надлежащий порядок все свои перья и, наконец, проводив взглядом скользнувшее за горизонт солнце, полетела ночевать на своё любимое дерево.
Феня совсем забыла про чувство голода и, устраиваясь поудобнее на тонкой веточке, решила, что сегодняшний день прошёл на редкость удачно. В эту ночь вороне снились хорошие сны. В них к птице неизменно приходила эта добрая странная женщина, называвшая её Феней, и приносила ей восхитительный кусочек копченой колбаски с маленьким верёвочным хвостиком.