И вот когда весна моя пришла,
Перехумарив все мои страдания,
Я из кровати вылез неспеша,
Готовый написать себе послание.
Всех своих ангелов я к чёрту разослал,
Всех своих демонов призвал, укрывшись ночью,
И в лунном свете с тенью обсуждал,
Какие планы сам себе пророчу.
Покладистый же собеседник был,
Он мне кивал с улыбкой, понимая,
И вторил то, что там таким же слыл,
Себя в моих догматах узнавая.
В один из дней, я помню, рассердился,
Что ночью тучи скрыли мне луну,
И тенью собственной я мигом подавился,
Один оставшийся стоять в пустом углу.
Мне стало страшно, снова одинок,
Пустая комната, кровать прибита к полу,
Одно окно, решётки, дверь, замок,
Себя готовлю к самопроизволу.
Мне шепчут на ухо удариться об дверь,
Разбиться в кровь, отдав почёт злым силам,
Не протестую, радуюсь как зверь,
С разбегу об косяк-довольно мило.
Горячая струя стекает по лицу,
Я пробую на вкус: "Мать вашу, что за гадость?!"
Мне нужно высосать из тела её всю,
Придумываю план, как сделать это в радость.
И снова шум в ушах и снова голоса,
Разбей стекло в окне и подбери осколки,
Красивых дырок в теле требует душа,
Простой замах, в ладонь будто иголки.
Смотрю на руку: вот так чудеса,
Открыта жила, стонет и играет,
А на полу из крови полоса
Узоры бесовские нарезает.
С пол-часа точно времени прошло,
Я кровью стены начерно измазал,
И встать уже не мог: как так произошло?
По-видимому, кем-то стал наказан.
И тут внезапно кто-то в пустоте
Мне говорит: "Довольно, нынче хватит,
Ты задержался в этой темноте,
Пойдём со мной - тебя искали, кстати".
И в руку мне вложил красивый нож,
Узор змеиный сталь ту охраняет,
Себя увидел в нём, уж точно не похож,
И к горлу острой стороной я приставляю.
Во мне вскипело, словно водопад!
Я выпад сделал, но уже последний,
Упал... был бесконечно рад,
Что суки в белом всё же не поспели.