Идёт бродяга молча по степи,
В котомке корка и чуть-чуть воды.
Идёт куда глядят глаза -
Дорогой дальней в никуда.
Что ожидает впереди?
Что он оставил позади?
Позор, лишенья, холод,
Зимой суровой - голод.
Ни дома, ни родных, ни близких,
Лишь несколько таких же нищих,
С которыми, простясь без лишних слов,
Пошёл искать другой под небом кров.
Он в разных странах побывал,
Но счастья так и не видал.
И, исходя почти весь свет,
Узнал немало горьких бед.
Настала осень, и пошли дожди,
И дальше некуда идти.
А он бредёт в лохмотьях в стужу,
И что-то колет душу...
Чем мог он Бога прогневить,
И жизнь такую заслужить?
Проходит день, проходит ночь,
А он идёт куда-то прочь,
И боль не в силах превозмочь -
Не нужный никому. И некому помочь.
Нет больше силы боль терпеть -
Уж лучше здесь и умереть.
И так года, день изо дня,
Скитаясь, проклинает он себя,
И думает о смерти с наслажденьем,
О жизни горькой - с сожаленьем.
Когда придёт конец мученьям,
Скитаниям, страданьям и лишеньям?
Он вскинул к небу руки:
"За что мне эти муки?!"
Упал. И от усталости закрыл глаза -
На этот раз уж навсегда,
С улыбкою из жизни уходя.
Никто о нём не вспомнит никогда,
А может, помянёт кто, и забудет,
И плакать по нему никто не будет.
Лишь волки, пробегая стороной, зайдут,
И плоть несчастного с собой уволокут,
И вороны глаза его склюют,
И кости белые травою поростут.
Опять придёт суровая зима,
И наметут сугробы белые снега,
От бедолаги не останется следа,
Как будто бы не жил он никогда.
Пусть был пройдоха и шельмец,
Но был он всё же человек.