(поэма № 8)
Это был необычный пылающий вечер.
Я стоял на ступеньках у входа в вокзал.
Вдруг смотрю краем глаза - идёт человечек,
Человечек, который везде опоздал...
И подходит ко мне. Встал тихонечко рядом.
Проследил осторожно, куда я гляжу,
А потом в то же облако вперился взглядом,
Что над рыжим закатом чертило межу.
Так стояли минут, может, пять или десять,
Стало холодно, я незаметно скользнул
По фасаду вдоль серых пластмассовых кресел -
Через два-три мгновения в транспорт нырнул...
И куда-то поехал, и вынырнул где-то,
И пошёл переулками, парк пересёк,
Вечерело над городом - с ветром и светом
Между небом и скверами стёрся порог...
И какая-то комната - стол, телевизор,
Лёг на скатерть оранжевый блик от окна,
Стол обставлен неброским, но чистым сервизом,
На серванте сгрудились запасы вина,
Мне какой-то ребёнок кричит "Ты уходишь?"
"Ухожу." "Почему?" "Потому что пора!"
Но гляжу - начинают круги хороводить!
Больно, видимо, нравятся им вечера!
И уже, окружённый, стою в шуме-гаме,
Головой в такт киваю, невинно смеюсь,
Кто-то на ухо шепчет, шутя: "Нос в кармане!"
Надо чётко расслышать... Пропой наизусть!
Ты записывал, что ли? Сотри, ради Бога!
Коридор осветился. Ступени скрипят.
И бегу, соскочив по-шпионски с порога,
Пробегаю кварталов двенадцать подряд,
Под ногами на талом снегу тротуара
Удлиняются тени одна за другой,
Кот от тёмной калитки, откормленный, старый,
Отделился - азартно помчался со мной,
Но отстал... Тут и сам я слегка притомился
И решил заскочить за едой на вокзал.
На вокзале гляжу - снова он появился!
Человечек, который везде опоздал...
Я спросил его прямо, бесхитростно: "Кто ты?"
Он ответил вполголоса: "Я - это я."
С этой истиной стало больней отчего-то,
Ночь кругом распростёрлась, сама не своя,
Магазин в ней светился печальным оконцем,
Продавец за стеклянною дверью вздремнул,
Но пытаясь со сном неотвязным бороться,
Связку фруктов тропических мне протянул.
Зашагал я опять, прямо в дебри ночные,
Вдоль по улочке с кромкой высоких домов,
Свет погашен, у зданий бдят тени чудные,
Смотрят вслед ещё долго, прохладен их зов.
Сколько времени? Как неестественно поздно!
Будто семь часов ночи, простите за бред.
Пахнет камнем сырым обескровленный воздух,
Шелестит с провиантом холодный пакет.
Неожиданно - море... Широкая бухта...
В эту бухту неспешно впадает река...
И весь берег другой меня манит как-будто,
Весь играет и светится издалека.
Там - царит бесшабашная муза курортов,
Здесь - задумчивый сумрак, скала за скалой,
И прибой - на разрыв самой крепкой аорты
Будит всплесками всё, что не стало золой.
А из моря рассвет пузырём вырастает -
Затмевает сверкание слабых огней,
За спиной его искры на мир опадают
И рождают один из прекраснейших дней!
И несусь я назад, прибегаю под вечер
На усеянный бликами старый вокзал.
Глядь! С другой стороны подбежал человечек!
Да, тот самый! Который везде опоздал!
Только стал в этот раз он серьёзен, солиден,
Даже, право, надменность я в нём углядел.
Деловой, без изюминки, взгляд сразу виден,
И, как-будто чуть гуще с тех пор поседел...
Снова, нос нацепив любопытной Варвары,
Я с вопросом пристал: "Что с тобою сосед?"
Покосился он глазом нешуточно-старым.
"Я - как все!" - был болезненно гордый ответ.
И решил я сейчас же куда-нибудь съездить.
К кассе выстоял очередь, дали билет.
И - назад уплывают скопленья созвездий,
Город тянет ладони - но вот их уж нет...
И несёт меня поезд куда-то упрямый,
И колышет у куртки моей воротник,
Тёмный ветер флиртует с оконною рамой,
А с попутчицей-дамой щебечет старик,
Но окно унимается. Кресло чуть мягче.
Стало синим и кожаным. Медленней ход.
Превращается в ткань серо-бурую дальше,
С термоядерной силой толкает вперёд!
И окошечки сразу круглющими стали,
Как глазёнки, напуганные без причин,
А потом у окна люди скотч намотали,
Чтоб держать перекладину хлипких гардин.
Стал писать сообщение на телефоне.
Без конца и начала, без ночи и дня!
В это время ко мне словно тени подходят,
Что-то срочное требуют все от меня...
Контролёры, чета пожилых и блондинка,
Показалось, что взвизгнули: "Деньги давай!"
Стал один отрывать чуть не силой от спинки,
Обещая трамвайно-кофеечный рай.
Я смотрю в телефон без конца и начала...
Раз случилось - он вдруг потерял свою сеть,
Потому что, как нам стюардесса сказала,
Поезд наш умудрился на время взлететь...
И пока нас кормили-поили сердечно,
Взгляд мой вдаль по салону скользнул и упал
На кого-то... Не может быть! На человечка!
Человечка, который везде опоздал!
Было видно, что тот утомлён чрезвычайно.
Даже чашку к губам он с усилием нёс.
Покрывала его очертания тайна.
Да, на этот раз тайна, не просто вопрос!
Я поднялся. Впервые прошёл по салону.
Положил ему руку свою на плечо.
Он уже не заметил. Он был вне законов...
Только всё бормотал, спор ведя горячо.
Я прислушался, кое что даже расслышал,
Даже, может быть, он обращался ко мне,
Он кричал, что летит всё бодрее и выше,
И окажется скоро совсем в вышине,
Что он выстроит жизнь по перфектным стандартам,
Что успеет везде, где лишь можно успеть,
Что узнают о нём через год миллиарды,
Его именем станут столицы гудеть,
Что он едет туда, где начнёт стричь купоны,
Что осталось немного совсем потерпеть -
И начнётся период другой - эталонный,
Где летишь, освещённый, - и слушаешь медь,
А она вдохновляет кричать без оглядки!
Тут он сам с ликованием хрипло завыл...
Стюардесса сказала - идём на посадку.
Я вернулся на место. Лёг в кресло без сил.
Пристегнулся ремнём, столик, шторку поправил,
В руку взял телефон, чтоб продолжить писать,
Стал наш поезд снижаться, уж тучи расправил,
Так что землю я смог из окна увидать,
И уж вскоре по рельсам шасси побежали
Как ни в чём не бывало весёлой гурьбой,
И рука тычет кнопочки в смутной печали,
Тормошит ветер куртку... Недобрый... Не злой...
Я клянусь! Если только какой полустанок
Подвернётся под ноги составу вночи,
Или скорость он сбавит настолько, чтоб с санок
Можно было живьём в белый снег соскочить, -
Выйду, выскочу, выползу, сил бы хватило,
В предрассветную летнюю тишь упаду,
Ту, где счастьем немыслимым веют могилы,
Где деревья ласкают двойник свой в пруду,
Где попевки в лесу невидимками бродят,
Где бы только заснуть - и проснуться опять,
Где на тропке внезапно возникнет колодец,
Где лишь можно и нужно кругом опоздать...
...Это будет обычный пылающий вечер.
Постою у вокзала, наверх погляжу
И увижу, как облако росчерком вечным
Между мною и заревом - чертит межу.
___________________________ Hannover, 17-19.02.2010