Выстроив пленников в шеренгу,
офицер, как положено христианину,
исполнял последние желания.
Товарищи закурили. Их малец-запевала,
выпросив медную трубу, запрокинул голову к высям,
выдувая рапсодию солнечных лучей.
Офицер замер, наблюдая, как бесшумно
наливается кровью закат.
На ремне нелепо топорщилась кобура,
отцветала сирень.
С годами эту полузабытую мелодию
всё чаще и чаще с тоской и страхом
вспоминает дряхлый старик...