Другу, хорошему человеку в память о самом красивом в моей жизни, о нашей встрече.
"Любовь — это когда кто-то может вернуть человеку самого себя". Рэй Брэдбери
***
Человечность – редкость, увидеть её случается еще реже. Услышать гамму не привычным звукорядом, а неожиданными оборотами, интервалами, созвучиями, услышать так, что семь явленных звуков в звукоряде распадаются для рождения музыки. Не найти среди множества привычных слов, фразеологизмов, словосочетаний те, которые помогли бы передать редкое чудо такой души. Я назвала бы её душой-природой, она вокруг, её след в небе, в земле, в дожде и ветре, в безграничности океана, в сердце и мысли. Она – жизнь.
Сегодня хочу говорить и о Грине, который стал для меня не только любимым писателем, но другом. Спрашиваю себя, какой ТЫ во мне? Холодный и жесткий, разрывающий сердце, порывистый и полный, словно февральский ветер, которым не надышишься; легкий и прозрачный, как течение неглубокого ручья, порывистый и неуловимый как махаон, чьей красотой невозможно насладиться до дна.
Человек вне времени и пространства.
Читая автобиографическую повесть, заметила, что не нашла биографии, хронологии, этапности, привычных линейных изложений, таких далеких от жизни.
Грин грустно отмечал: «Эпоха мчится мимо. Я не нужен ей — такой, какой я есть. А другим я быть не могу. И не хочу». «Пусть за всё моё писательство обо мне ничего не говорили как о человеке, не лизавшем пятки современности, никакой и никогда, но я сам себе цену знаю».
***
В Зурбагане, в горной, дикой, удивительной стране,
Я и ты, обнявшись крепко, рады бешеной весне.
Там весна приходит сразу, не томя озябших душ, -
В два-три дня установляя благодать, тепло и сушь.
Там, в реках и водопадах, словно взрывом, сносит лед;
Синим пламенем разлива в скалы дышащее бьет.
Там ручьи несутся шумно, ошалев от пестроты;
Почки лопаются звонко, загораются цветы.
Если крикнешь - эхо скачет, словно лошади в бою;
Если слушаешь и смотришь, - ты, - и истинно, - в раю.
Там ты женщин встретишь юных, с сердцем диким и прямым,
С чувством пламенным и нежным, бескорыстным и простым.
Если хочешь быть убийцей - полюби и измени;
Если ищешь только друга - смело руку протяни.
Если хочешь сердце бросить в увлекающую высь, -
И глазам, как ворон черным, покорись и улыбнись.
А. Грин. Стихотворение из рассказа "Вокруг света"
***
«Тогда он начал умирать».
Роман «Недотрога» уже умирающий Грин так и не успел закончить. «Некоторые сцены так хороши, что, вспоминая их, я сам улыбаюсь» - сказал Александр Степанович своей жене Нине Николаевне. Юная Харита (в древнегреческой мифологии Хариты – спутницы Афродиты, богини грации и искусства) выращивала в своем саду цветы, чудо-цветы, лепестки которых увядают, если рядом оказывается недобрый человек. Тонкая своеобразная эстетика, присущая Грину, с самого начала повествования погружает в необычный мир души этого человека, светлой и доброй, отзывчивой и ранимой. «Недотрога» так и остался незавершенным романом. Летом Грин съездил в Москву, но ни одно издательство не проявило интереса к его новому роману. По возвращении Грин сказал Нине Николаевне: «Амба нам. Печатать больше не будут».
«Грин — наш идеологический враг. Союз не должен помогать таким писателям! Ни одной копейки принципиально!». Вердикт Лидии Сейфуллиной.
Нина Николаевна позже, в воспоминаниях о муже, напишет об этом времени – «Тогда он начал умирать».
Чем живет художник? В чем смысл его жизни? Художник живет искусством. Ему он предан полностью. Необходимость в читателе, зрителе, его читателе, его зрителе велика, потому что, живя искусством, художник живет для людей. Художник может быть замкнутым и одиноким человеком, но пишет он для читателя, в читателе смысл его творчества. «Печатать больше не будут» – это приговор человеку. Не художнику, а человеку. Так закрывают дверь жизненным токам. Лепестки этих чудо-цветов из сада Хариты, их увядание и смерть рядом со злом, их цветение и чудодейственный аромат, их цвет, их жизнь – это ли не СЛОВО творца? И это его судьба.
Парадоксальность.
Грин – парадоксален. «Эпоха мчится мимо меня – я не нужен ей. А другим я быть не хочу».
Стереотип, возможно, когда-то был новым и выпадающим из прежнего устоявшегося представления, но опочвился, устоялся, отшлифовался, отфильтровался и стал удобным, экономным. В этой системе человеку надежно, предсказуемо и понятно, он может надеяться. Эпохи чреваты стереотипами. Быть вне стереотипа, сохранив при этом корневое, свое, просто Быть – под силу душе всеохватывающей, глубокой.
«Я жду ворона. Мне хотелось бы знать, где он живет. Есть люди, к которым чувствуют приязнь кошки. Собака подойдет не к каждому, и тем более не каждому позволит погладить себя. Я знал человека, руками ловившего ласточек. Ко мне прилетел ворон. В старинной книге Августа Гэза на странице 105 читаю: «Ворон. Любит фантастиков, ученых, людей, отъединенных от происходящего вокруг них, ибо они сами производят происходящее и превыше всего почитают Мечту, а ради Нее, пресветлой, взойдут на костер. Ворон будет жить у похожего на ребенка и не причинит зла, а в дни радости и горя прилетит вестником. Живет долго. Приручить можно скоро. Покорен человеческому взгляду. Ворон церковный понимает человеческий язык.
Я понимаю языки человеческий и птичий. Работать мне трудно. Я – особь в русской литературе. На верхи, где нынче и надолго Блок, Брюсов, Белый, Горький, Андреев, Бунин, Куприн и Ахматова, меня не пустят. Я выпадаю из традиций. В компании писателей третьесортных я котируюсь как сорт второй. Ступать по чужому следу и не хочу, и не могу, и не умею. Таково свойство мое, необъяснимое, как всякое свойство, унаследованное природно. Роза благоухает, астра лишена благоухания. Почему? Таково ее свойство. Прошу не печатать этого моего письма к Вам, Сергей Петрович.
Искренне А.С.Грин – ворон».
В романе «Дорога никуда» хозяин ресторана «Отвращение» Адам Кишлот, объясняет посетителю странный ассортимент блюд простой фразой «невинная хитрость, основанная на чувстве любопытства». Или «Мой расчет основан на приятном после неприятного». Да и Кишлот был «грузен и подвижен, с седыми волосами артиста и дряблым лицом, левый глаз косил, правый смотрел строго и жалостно».
Беспочвенность. Нежелание отказаться от себя «для пользы» устоявшегося. Не в этом ли почва, в которой молчаливо и неустанно корни свершают новую жизнь?
Персонализм, в сочетании с прекрасным знанием психологии человека и общества, и если шире – эпохи. Это Грин.
Тонкий, филигранный стиль, музыкальность и безукоризненная правильность речи, и в то же время ясность и доступность переживаний героев, их безыскусность и простота. Это Грин.
Жизнь во времени.
Время не линейное, МЕЧТА. В мечте время приобретает смысл – прошлое – настоящее - будущее – едины. Именно такое чувство времени раскрывает тайну множества реальностей. В созданной Грином стране – Грин единственный житель. Адам Кишлот, Девенант, Галеран, Гринуэй и множество других жителей Зурбагана, Эль-Гью, Лисса – это Грин. Несбывшееся и дорога никуда, необычное в обычном:
«Вот я и говорю. Есть высшие цели,- серьёзно ответил Стомадор» - Я передал девять лет назад дрянную хижину юному бродяге. И он справился с этим делом…»
«…одолеваемый жаждой интриги, творящей чудаков и героев, лавочник часто обращался с фактами по-дружески. – …этот мальчик, - продолжал Стодамор – ужасно тронул меня…»
Многоликость, придуманные города, моря, мир. Это Грин. «Трудно было представить, что такой светлый, согретый любовью к людям цветок мог родиться здесь, в сумрачном, холодном и полуголодном Петрограде в зимних сумерках сурового 1920 года, и что выращен он человеком внешне угрюмым, неприветливым и как бы замкнутым в особом мире, куда ему не хотелось никого впускать», — вспоминал Вс. Рождественский, прочитав феерию «Алые паруса», изданную Грином в 1923 году.
Осмысление приходит не сразу, позже, через внутренние барьеры, которые трудно, порой, болезненно трудно сломить в себе. Какие дороги нужно пройти, чтобы полюбоваться махаоном, пьющим чистую воду горного родника. Только в таком укромном месте махаон спокоен, неспешен и тих. Такая встреча – редкость – «Смотри на меня, прислушайся. Слышишь?» Сколько нужно преодолеть в себе наносного, устоявшегося, чтобы услышать сердцем необычное, почувствовать и принять.
Признательна
***
— Да, я три раза видел ЛИ,—
Сказал мне старый Биг.
— Его я видел и теперь
Доволен навсегда;
Не может больше счастья быть,
Чем повстречаться с ним.
Как позабыть его лицо? —
Оно светло; глаза
Улыбкой странною блестят,
Но нет тревоги в них,
Как будто истина навек
Принадлежит ему.
О, эта истина! Заметь,
Что истин много. Им
Отведены часы и дни.
Царь Истина — весь мир.
Царь Истина... такая есть,—
Ее-то знает ЛИ.
Она проста на первый взгляд,
Не очень мудрена,
Когда захочет человек
Умом ее понять.
Ну, кто научно объяснит
Движенье сердца мне?..
Душа живого сердца — ЛИ,
Вот кто такой он есть;
Когда приходит он — тебе
Приятно и легко.
На знамени его всегда
Написано «ПРИВЕТ!»
А. Грин. Отрывок из поэмы «ЛИ»
***
Река широка, широка,
Вода глубока, глубока,
Лодка легка, легка.
Так далеко, далеко плыть,
Так светло, так неясно жить,
Все видеть, все видя - любить.
Вьется река, как змея,
Душа спокойна моя,
Длинным веслом правлю я.
Из повести "Вокруг центральных озер"
***
Забвенье - печальный, обманчивый звук,
Понятный лишь только в могиле;
Ни радости прошлой, ни счастья, ни мук
Предать мы забвенью не в силе.
Что в душу запало - останется в ней:
Ни моря нет глубже, не бездны темней.
Из рассказа "Жизнь Гнора"
31 января 2016 г.
Источники:
Александр Грин. Собрание сочинений в 6 томах.
Н.Н. Грин. Воспоминания