Куда не обернись - один пейзаж постылый -
песок, колючка, и
слепит рельеф рябой
от марева жары.
На корабле пустыни
враскачку я плыву меж кочками горбов.
И кильки банок пять - мин противопехотных -
я в рюкзаке везу. А вдруг они рванут
при этакой жаре - и табаку, и водке
и нам с верблюдом враз представится капут!
Не к месту вспоминать о лунном медном блюде,
просыпавшем вокруг прохладный звёздный плов.
Ведь заполдень ещё, и ночь не скоро будет.
Хоть плавятся мозги, а нА сердце тепло!
Но качка клонит в сон. Уходит даль из вида.
Из складок на песке вдаются в дольний мир
амуры, девять муз и в ряд - кариатиды
опорой дня сего, и с дудочкой сатир.
И я кажусь себе на этом свете лишним,
расплавленным, как воск, и сброшенным вовне.
И там два существа, вдруг воедино слившись,
ползут вперёд и вверх улиткой по стене.
Но тихий Божий глас я ощутил с отрадой:
"Очнись, сынок, очнись, осталось лишь чуток -
заметили тебя на базе стройотряда!.."
И синие портки взметнулись на флагшток.
Хошеутово. Август 1976