ЛЕГКАЯ ПРОСТУДА
Жизнь в ракушке, в провинции, в местной Кушке,
где никто не хохочет-канючит-щебечет-плачет...
под одеялом, на окраине, на подушке,
в коконе, камере без окон и без дверей,
где такой покой, словно выпил брома,
на опушке мироздания, где крики «Еврей, еврей!»
не значат ни высылки, ни погрома.
(Не верю. Они непременно значат!)
Там за пленкой, стенкой, резинкой, окном, мембраной,
супермаркет, накрытый скатертью самобраной,
вертится глобус, ползет по нему автобус...
и демонстрации: или красные, или наци
(нетерпеливым советую бросить чтение, ибо опись
мира будет неминуемо удлиняться).
Вне черепной коробки, вовне, снаружи
нарушается равновесие: в зимние месяцы солнце пышет, народ ликует,
косяком, босиком в Европу спешит мигрант,
правые бесятся, чистят ружья, блестят на дороге лужи.
По приказу сразу во всех газетах радостно публикуют
фразу, что сирийцы – это студенты и пишут грант.
Белые соседи делятся сокровенным
страхом, что арабы... что будет новый налог, тягло...
Слёг и лечу заразу, лечу воспаленье гланд
чаем с лимоном или ибупрофеном:
пью пять таблеток единым махом и понимаю: не помогло.
Это счастье, когда не ощущаешь боли.
Так бывает, если все дети в сборе,
или забыл, или вообще не думал, или все горе мимо...
или умер... мертвое не ранимо...
Правило применимо к белым, цветным, раскосым,
все они встали в очередь за наркозом
или пьют вино, или глядят кино, или спешат к врачихам, бегут к врачам,
получают опий, его до хрена в Европе.
люди в костюме, в робе, в шумном городе или тихом, в темной комнате без обоев,
или светлой... себя успокоив и обезболив,
только так и отсыпаются по ночам.